Последний звонок. Том 2 - страница 10

Я озадачился ещё больше:

— Вы что, предлагаете мне помощь?

— Вполне возможно. Если мы сможем поговорить наедине, в спокойной обстановке.

И он вновь кивнул на открытую дверь. Тут же, спохватившись, протянул руку и щёлкнул выключателем. Загорелась обычная лампа накаливания, каким-то чудом сохранившаяся в этом застенке.

Я, мысленно выдохнув, шагнул внутрь. Дверь за мной закрылась так быстро, что я подумал было, что меня попросту заперли одного и быстро обернулся. Разрушитель стоял здесь же, подпирая спиной дверь.

— Вылет Брика через четыре часа, — сказал он. — Мы с вами точно успеем все решить.

В самолёте оказалось интересно, но странно пусто. Из восьми кресел — два ряда по четыре, по два с каждой стороны прохода — заняты только мое и Сашино. Остальные люди почему-то проходили дальше.

— А сюда никто больше не сядет?

— Если и сядут, то немногие. Бизнес-класс редко битком летит.

Я увязала в голове слова «бизнес-класс» и «дорого», и больше дурацких вопросов не задавала.

— Вам принести что-нибудь из напитков? — Над нами предупредительно склонилась девушка в красивой форме.

— Сначала даме. — Саша улыбался так, что и девушкина профессиональная улыбка потеплела. — Что будешь пить, племяшка? Минералку, соки, кока-колу?

— Я ничего не хочу. Спасибо.

— А мне коньячку принесите, пожалуйста. Для храбрости, летать боюсь… Не нарежусь, не пугайся. — Это — мне, когда стюардесса отошла. — В лоскуты редко напиваюсь.

— Мама — раз в неделю, — вырвалось у меня. — Это «редко», или как?

— Это паршиво, — серьезно отозвался Саша. — Прости. Больше так шутить не буду. Ты точно ничего не хочешь?

— Точно.

Я ведь никогда ничего не хочу.

Необходимость питаться для меня — как для других таблетки глотать. Неохота, но надо. Маму это всегда ужасно раздражало.

«… Я для чего весь вечер у плиты торчала? Чтобы ты опять забыла и пообедать, и поужинать? Стараюсь-стараюсь, а ты нос воротишь! Господи, да что ж за ребенок такой…»

Я отвернулась, посмотрела в окно.

Самолет уже взлетел и поднимался над облаками. Наверху — голубое небо, снизу — разбросанные по темному покрывалу пушистые комки.

Когда я ходила в садик, нас учили рисовать тополиным пухом на бархате. Я выкладывала из пуха такие же комки, а воспитательница ругалась. Потому что нарисовать надо было то ли кота, то ли зайца. А мне хотелось — вот это. То, что видела сейчас.

Я почему-то совсем не удивлялась — хотя в самолете оказалась впервые в жизни. Я будто бы все это уже видела. Уже поднималась над землей…

Нет. Не так. Я не поднималась. Падала на землю, откуда-то из черноты. Приближалась сюда из космического холода. Из бесконечности.

Я убегала. Спасалась. Я проиграла в какой-то жестокой битве, и тому, что осталось от меня, в человеческом языке даже названия не было.

Меня преследовали. Стремились уничтожить то малое, что сохранилось. Они и сейчас тут.

Нет! Нет!!! Не смейте, отвяжитесь от меня! Я вижу землю, вижу облака внизу, я вырвалась из этой черноты! Я не сдамся! Сейчас, в шаге от спасения, не сдамся!

Не-е-ет!!!

… — Очнись!

Кто тут? Что тебе нужно, зачем трясешь за плечи?! Я тебя не знаю! Ма-ма-а…

Это слово я все-таки не выговорила. Кажется. И вопросом «Кто вы?!» поперхнулась.

Самолет трясло — в голове мелькнула дурацкая мысль, что наказ «пристегните ремни» не дураки придумали. Вспыхивали и гасли таблички с изображениями этих самых ремней и зачеркнутых сигарет у нас над головой, табло с надписью «EXIT» над проходом. В салоне стало душно.

— Просим вас пристегнуть ремни, поднять откидные столики и сохранять спокойствие, — вещал голос из динамиков. — Следуйте указаниям бортпроводников. Просим вас пристегнуть ремни, поднять откидные столики и сохранять спокойствие…

Резко пахло спиртным — бокал с Сашиным коньяком опрокинулся и катался по полу. Столиков перед нами уже не было, их убрали в передние кресла. Раздался щелчок, и мне на голову что-то упало. Я шарахнулась.

— Не бойся. Это кислородная маска.

Саша отвел маску в сторону. Надавил — уже не в первый раз, наверное, — кнопку на панели перед креслом. Резко спросил у прибежавшей стюардессы: