Последний звонок. Том 2 - страница 59

— Костя.

— Друзья. — Полицейский протянул руку. Я содрогнулась, когда в его лапе исчезла крохотная ручонка сына. Вскрикнула, когда Костик покачнулся.

— Все нормально, — поднялся «дядя Артур». — Я поставил ему блокировку. Теперь ваша очередь.

Я кивнула, убедившись, что Костик твердо стоит на ногах. В голове ветер прошелестел: «Вход воспрещен». И сразу вслед за этим я почувствовала себя защищенной. Вокруг словно выросли каменные стены. И полицейский уже не казался страшным. Он казался надежным.

— Теперь вам можно доверить мои данные, — сообщил он, глядя поочередно на меня, Элеонору и Костю. — Дмитрий, Мария и Принц пережили крушение. Дезинформация была запущена с целью освобождения Константина и введения в заблуждение автономного Исследователя. Дмитрий выйдет на связь с вами в ближайшее время. Ваши свекровь и свекор, — тут он посмотрел на меня, — под надежной охраной. Сюда их не привели, потому что, согласно моим данным, вы плохо совместимы психологически, а внутренние конфликты — одна из наиболее частых причин провала блестящих планов. Вот связь.

Он бросил на стол рядом с «Рюгером» дешевый телефончик.

— Там один номер. Мой. В случае чего — набирайте немедленно. Отдайте мне ключи, я запру дверь, запритесь изнутри. Помните инструктаж.

Ключи отдавала Элеонора. Я уже не могла шевелиться. Упала на стул и прижимала к себе Костика.

— Слышь, «согласно моим данным», — позвала Эля, когда полицейский повернулся к выходу, — а мои-то как?

Он повернулся, изобразил улыбку, как у Терминатора:

— Положитесь на меня, гражданка Королёва.

Грохнула дверь, закрылся на четыре оборота замок. Эля щелкнула задвижкой. Вернулась в кухню, держа в правой руке блестящее чудовище под названием «Дизерт игл».

— У меня очень много что сказать накопилось, но все с матами, — объявила она, глядя мне в глаза.

Я улыбнулась. Зажала Костику уши ладонями и кивнула:

— Давай!

В «Ауди» Николая Васильевича пахло кофейным ароматизатором и свежим пластиком. Эта смесь казалась на удивление уютной, и я прикрыл глаза, вверив себя мягким покачиваниям салона. Иногда я поглядывал в окно, видел, как поднимается солнце, ощупывая грязноватыми лучами серые дороги, здания, людей…

Чужой город просыпался, улицы наводнялись автомобилями, по тротуарам стремились крепнущие потоки пешеходов. Некоторые, должно быть, обсуждают вчерашнее крушение, другие даже не слышали о нем. А главное, что жизнь продолжается, жизнь кипит. Чужая жизнь.

Мы с Жанной столько говорили о том, чтобы уехать подальше от Назарово, куда-то, где будет лучше. И вот я — дальше не придумаешь. А на душе — все та же глыба льда. Куда бы мы ни уехали, вокруг будут все те же люди, дома, дороги и машины. Куда бы мы ни уехали, я останусь собой.

— Я могу попросить об одолжении?

Николай Васильевич метнул на меня вопросительный взгляд.

— Вы ведь тоже умеете манипулировать сознаниями. Я хочу избавиться от… этого.

Слов я не нашел. От чего избавиться? От тревоги за Юлю? От жалости к Маше? От веры в Брика? Наверное, от всего разом, но не так прямо. Должно быть какое-то слово, описывающее все мои терзания, но я не мог его подобрать.

— Самоотречение, — поморщился Николай Васильевич и открыл форточку. — Или, чуть благороднее: «самоотверженность».

Он прикурил сигарету, протянул пачку мне. Я покачал головой, и Николай Васильевич внезапно разозлился. Ударил по тормозам, машина резко встала, загудели сзади. Я не успел вскрикнуть от боли — ремень безопасности сдавил грудную клетку — как мне в лоб уперся холодный ствол.

— Думайте, кого, о чем и когда просите, Дмитрий Владимирович, — прошипел Разрушитель. — Единственная причина, по которой я вожусь с вами, — ваша самоотверженность. Посмотрите на себя со стороны. Средний умишко, физическое развитие оставляет желать лучшего даже по сравнению с моим, общественный статус, связи, деньги — все по нулям. У вас есть только одна монета, которой вы можете платить мирозданию за право существовать. И вы хотите избавиться от нее, потому что слишком тяжело таскать кошелек? Отвечая на вопрос: нет, я не могу манипулировать сознаниями так, как это делал ваш друг. Но подрезать кошелек — это запросто. Приоткройте дверь и отклонитесь, я не хочу испачкать салон дерьмом, которое плещется в вашей голове.