Последний звонок. Том 2 - страница 64

Николай Васильевич резко вильнул рулем и долбанул по клаксону. Замешкавшемуся при повороте водителю досталась длинная матерная тирада.

— Давайте все предельно упростим, — вздохнул я. — Кто будет пытаться убить Юлю?

Он рассмеялся, покачал головой:

— Если бы я мог это знать. Кто такая Юля? Что она из себя представляет? Я не знаю, вы не знаете, даже ее мать не знает. Пожалуй, лучше всех ее сейчас знает Кай — но он, смею заверить, последний человек, который будет делиться своими знаниями. А без этого знания невозможно спрогнозировать, куда рванет сила девочки после ее смерти. Именно поэтому нам с вами, Дмитрий Владимирович, жизненно необходимо разыскать Юлю первыми. Понять ее и убедить сделать правильный выбор. Если ее сила достанется Принцу или Придурку, — результат будет неутешительным. Предупреждаю сразу: борьба станет бессмысленной. Поэтому я моментально передам Силам разрешение вмешаться, и планета Земля перестанет существовать. Плюс-минус галактика Млечного пути — но это вас, в данном контексте, вряд ли может серьезно беспокоить.

Миновали раскрытые настежь больничные ворота — я удивился, ведь часы посещений уже явно закончились, да и вообще, почему любой транспорт может проникнуть на территорию больницы беспрепятственно? — и остановились возле одного из корпусов.

Выбравшись из машины, Николай Васильевич двинулся ко входу, и я послушно пошел за ним. На крылечке сидел санитар, судя по возрасту — студент. Он курил под запрещающим курение знаком.

— Как служба? — проходя мимо, Николай Васильевич хлопнул санитара по плечу и открыл дверь.

Парень запоздало вздрогнул и поднял на меня растерянный, недоумевающий взгляд:

— Как я здесь оказался?

Я дернул на себя прозрачную дверь, вошел в вестибюль и замер.

Николай Васильевич стоял, уперев руки в бока, и смотрел на происходящее, будто генерал — на поле проигранной битвы. Двое полицейских застыли друг напротив друга с бессмысленными взглядами. Неподалеку, рядом с пустующим стулом, сидела на полу медсестра и медленно, сосредоточенно растирала виски. Несколько человек пытались не то ползти, не то встать. В дверях лифта застыл доктор. Он глядел на бумаги, которые держал в руках, и не обращал внимания на двери, то и дело сдавливающие его с двух сторон. Каждое сдавливание сопровождалось мягким звуковым сигналом.

— Дайте угадаю, — сказал я. — В больнице вы своих «тел» не оставили, потому что «бла-бла-бла», какая-то заумная хрень, мне, дебилу, непонятная.

Когда Николай Васильевич посмотрел на меня в ответ, охота демонстрировать сарказм пропала. Он щелкнул пальцами, и двое полицейских, прекратив друг друга гипнотизировать, подбежали к нам. Замерли, будто по команде «смирно».

— Доложить обстановку, — процедил сквозь зубы Николай Васильевич.

— За время вашего отсутствия никаких происшествий не случилось, — доложил старший лейтенант, стремительно приходя в себя. — Около получаса назад я почувствовал легкое головокружение. А потом вы приказали доложить обстановку.

— Не ты! — рявкнул Николай Васильевич.

Глаза полицейского на мгновение заволокло черной пеленой, взгляд стал холодным и отрешенным. Изменился и голос, сделавшись ниже. Из него пропали все эмоции до единой:

— Что-то заперло меня, отключив каналы восприятия. Не было возможности сопротивляться. Это было похоже на внезапный сон.

Николай Васильевич перевел взгляд на второго полицейского, сержанта.

— Нечего добавить, — отозвался тот. — Кажется, весь корпус одновременно испытал одно и то же.

Николай Васильевич, толкнув в разные стороны полицейских, бросился к лифту. Я поспешил за ним, а за мной, чуть помешкав, — оба полицейских. Доктор вылетел из дверей лифта, даже не успев сообразить, что происходит. Все вчетвером мы вошли в кабину.

— Принц или Придурок? — бормотал Николай Васильевич, пока лифт медленно, будто издеваясь, полз вверх. — Придурок не сумел бы так оперативно… И так нагло…

Он говорил не со мной, и я благоразумно молчал, считая секунды. Наконец, двери открылись, и мы с Николаем Васильевичем чуть не застряли, пытаясь выскочить одновременно. В схватке победил он. Развевающаяся пола пиджака уже скрылась за поворотом, когда я замер. На полу, напротив лифта, в кучке осколков поблескивало нечто, знакомое до тошноты. Серебристый спиннер.