Последний звонок. Том 2 - страница 67

Через его плечо я бросил взгляд на монитор.

— Ой, смотрите!

Николай Васильевич обернулся, и я обрушил удар на его правую руку. Пальцы разжались. Следующий удар ногой в пах, потом — коленом в лицо. Услышав, почувствовав хруст, я с трудом подавил смешок.

— Новые правила, — сказал я, поправляя пиджак и рубашку. — Ко мне нельзя прикасаться без разрешения. И пистолетом тыкать тоже нельзя. А теперь хватит гладить себя между ног — для этого у тебя будет время — и смотри сюда. Эй! Отмотай.

Охранник, на которого наша стычка не произвела никакого впечатления, врубил перемотку.

Николай Васильевич медленно выпрямился, ощупывая свернутый набок нос. С тошнотворным хрустом выправил его и, промокнув платком кровь, — ее оказалось на удивление мало — посмотрел на экран:

— Что там?

Голос его звучал ровно, спокойно, разве что чуть гнусаво. Я ткнул пальцем в квадрат, на котором санитары и вышагивающий следом Брик пересекали вестибюль на первом этаже.

— Увеличь.

Два щелчка, и изображение растянулось на весь экран.

— Ничего интересного не замечаете?

Охраннику было плевать. А вот Николай Васильевич хмыкнул. Потому что среди застывших фигур зародилось движение. Пожилой человек — его так и хотелось назвать господином — с тростью, прислоненной тут же к стене, сидел и читал газету. Вот перелистнул страницу, потом — еще одну. Посмотрел оборот, сложил газету вчетверо и сунул под мышку. Он поднял голову, и мне показалось, что я различаю мечтательную улыбку.

— Это еще кто? — проворчал Николай Васильевич.

Господин в светлом костюме встал, подхватил трость и направился к выходу, с непостижимой элегантностью лавируя между «восковыми фигурами».

— Да есть догадка…

— Увеличить и опознать, — приказал Николай Васильевич. — Отыскать, локализовать, в контакт не вступать, доклад непосредственно мне. Поздравляю, коллега. — Он хлопнул меня по плечу. — Вам удалось найти Придурка — чем Принц похвастаться не может. Одно очко в нашу пользу, однако это нас не слишком-то радует. Идемте, попробуем спасти вашу Марию.

Солнце уже зашло, когда мы выехали с больничного двора. Николай Васильевич вел машину молча. То и дело он закрывал глаза и будто «умирал», но тут же включался, не успевал я проявить беспокойство. После третьей такой отключки Николай Васильевич перехватил мой взгляд и пояснил:

— Курирую.

Я кивнул. Собственно, и так все было очевидно. Я представлял себе огромную нейросеть, обменивающуюся импульсами, и Николай Васильевич, словно паук, сидел у сигнальной нити, ждал.

Он остановил машину на перекрестке, хотя светофор горел зеленым. В ответ на раздавшийся сзади сигнал открыл окно, поставил на крышу проблесковый маячок и закурил. Я бросил взгляд в зеркало. Ярко-красный автомобиль перестроился и покатил дальше.

— Старика идентифицировали. Положенцев Александр Эммануилович, академик. Прикладная математика. Семьдесят шесть лет.

— Дурдом, — откликнулся я.

— Почему же? Все более чем логично. Придурок метнулся в Москву, попытался найти кого-то, занимающегося интеллектуальной деятельностью. Положенцев, видимо, попал под руку и, как похотливая сучка, с радостью принял в себя космический бонус. Если вы не обратили внимания, то первая инкарнация Придурка тоже была работницей умственного труда. Может, не самая умная, но обладающая властью.

— А каким боком сюда можно приплести Антонова? — Я тоже достал сигарету и скептически посмотрел на Николая Васильевича. Тот ответил мне беспощадным взглядом:

— А кто вам сказал, что Антонов был глуп? Ум — это не «влезть на крышу и собрать с неба все звезды», как бы вам того ни хотелось. Петр Антонов был достаточно умен и достаточно любопытен, чтобы захотеть познать нечто для себя новое. А когда это желание направилось на интересующий Исследователя объект, цепь замкнулась. Ваш сын — ребенок, ребенку свойственна жажда познать мир. Вот и все. Хреново то, что Положенцев, при прочих равных, интеллектуально порвет Брика, как щенка, не говоря уже о нас с вами. А это означает огромную ментальную силу Придурка.

Я молчал, и Николай Васильевич, поняв, что я слишком туп, вздохнул и перевел: