Последняя цитадель Земли - страница 6
Сняв себе скромную квартирку в пригороде Нью-Йорка, молодожены прожили на восточном побережье еще год. А потом Соединенные Штаты официально вступили во вторую мировую войну — случилось это сразу же после трагедии в Пирл-Харборе,— и Каттнер был призван в армию. Всю войну он провел санитаром в военном госпитале в Форт-Монмуте (штат Нью-Джерси); как ни горько это звучит, но от возможной смерти на фронте его спасло то, что убило спустя 13 лет,— слабое сердце.
Когда болезнь дала себя знать, супруги переселились поближе к Лос-Анджелесу, в щадящий климат курортного местечка под исчерпывающим названием Лагуна-Бич[4]. В начале 1950-х Каттнер, пользуясь привилегиями участника войны, поступил без экзаменов в лос-анджелесский Университет Южной Калифорнии и, проучившись там три с половиной года, уже начал работу над дипломом, как тут его и настиг фатальный инфаркт.
Случилось это 4 февраля 1958 года. Смерть забрала писателя, несколько месяцев не дожившего до своего 44-летия, из только что купленного нового дома, расположенного, наверное, в самом мирном и симпатичном районе Большого Лос-Анджелеса — Санта-Монике.
Его преждевременный уход из жизни поверг в траур мир американской научной фантастики. При жизни Генри Каттнер не отличался общительностью, был личностью во всех отношениях зажатой и погруженной в себя. Однако, по воспоминаниям многих — в их числе Брэдбери, Блох, Старджон,— не было в лос-анджелесском фантастическом кружке человека более приятного и дружелюбного. В опубликованном некрологе Теодор Старджон сказал просто и искренне: «Я никогда не слышал ни единого плохого слова, сказанного в адрес Генри. Никогда не ощущал даже легкого дуновения зла, идущего от него. Никогда не встречал другого такого человека, утрату которого ощущал бы столь остро — при том, что мы вовсе не были близко знакомы. Он не должен был умирать».
Как бы то ни было, дуэт Каттнер — Мур трагическим образом распался.
Вдова писателя, закончившая тот же университет с отличием еще в 1956 году, попробовала себя в научной карьере: защитила диссертацию по филологии и недолгое время проработала преподавателем в своей альма-матер. Преподавала она литературу и литературное творчество (есть такие странные курсы в американских университетах, где учат «на писателей»!), и многие учившиеся у профессора Мур студенты, вероятно, не знали, что основы писательского ремесла им читает одна из самых ярких писательниц американской научной фантастики середины XX века. Ветеран и живая легенда «золотого века» этой литературы...
Позже Кэтрин Мур еще раз вышла замуж, после чего прекратила писать фантастику совсем, переключившись на сценарии для телесериалов. Однако мир фантастики ее не забыл, и под конец жизни, в 1981 году, Мур была удостоена Всемирной премии фэнтези, присужденной за общий вклад в развитие жанра.
А спустя семь лет она отправилась вслед за первым мужем и соавтором туда, где никакие лавры значения уже не имеют.
Совместное творчество Мур и Каттнера началось, как уже говорилось, незадолго до начала войны. И, как только молодые соавторы поженились, их творческие энергии словно слились в одну критическую массу, после чего последовал взрыв!
Для знававших их по отдельности читателей фантастики признанная дама и подававший надежды король из колоды бесследно исчезли. Зато посыпались невесть откуда взявшиеся два десятка «джокеров» — и вот эти-то оказались совершенно неотразимы.
Ни один из известных нам в переводах юмористических рассказов Каттнера под его именем при жизни писателя не выходил. А многие серьезные — то же «Лучшее время года» (1946) — им даже не были написаны. Зато теперь вся продукция, подписанная многочисленными «мужскими» псевдонимами, представляла собой плод коллективного творчества супругов[5]. Причины подобной дискриминации по признаку пола (считанные совместные рассказы вышли под именем одного Каттнера) очевидны: к авторам-женщинам читатель научной фантастики привыкнет еще не скоро.
Сэм Московиц вспоминал: «Представьте себе, что кто-то из авторов, которых вы числили в третьеразрядных, вдруг заявит, что им и никем иным написаны многие превосходные вещи Теодора Старджона или Клиффорда Саймака. И попутно с легким смущением признается, что и ряд произведений Марка Клифтона, Кордвайнера Смита, Кристофера Энвила и других — тоже все его! Приблизительно ту же реакцию вызвало публичное признание Генри Каттнера в том, что Лоуренс О’Доннелл и Льюис Пэджетт — это он, Каттнер; а кроме того — еще и Кит Хэммонд, Келвин Кент, Пол Эдмондс и ряд других — все авторы с устойчивой репутацией и именем!»