Последняя граница. Дрейфующая станция «Зет» - страница 21

Рейнольдс уставился на него.

— Но, Боже милостивый, они вас заприметили. Видели вас не меньше пяти! Ваше описание будет в Будапеште еще до того, как...

— Ба! — небрежным жестом Жендрё сбросил немного пепла с сигареты. — Этим дуракам это очень поможет! Кроме того, я не выдаю себя за другого. Я действительно офицер АВО. Разве вы в этом сомневаетесь?

— Я не сомневался, — горячо отозвался Рейнольдс.

Жендрё, в безукоризненно отглаженных брюках, улыбаясь, сел на стул, закинув одну ногу на другую.

— Ну, вот. Кстати, мистер Рейнольдс, приношу свои извинения за то, что я достаточно перепугал вас на пути сюда сегодня вечером. Пока мы не добрались до Будапешта, меня действительно интересовало только одно: как получше разузнать, являетесь ли вы иностранным агентом и человеком, которого мы ищем. Если это было бы не так, то мне пришлось бы выбросить вас на первом же уличном перекрестке и сказать, чтобы вы исчезли. Но к тому моменту, когда я доехал до центра города, меня поразила еще одна и в высшей степени обеспокоившая меня вероятность.

— Когда вы остановились на Андраши Ут? — понимающе кивнул Рейнольдс. — Вы посмотрели на меня довольно странно, если не сказать больше.

— Знаю, мне тогда как раз пришла в голову мысль, что вы могли бы являться сотрудником АВО, который намеренно мне подставлен и поэтому не имеет причины бояться визита на Андраши Ут. Признаюсь, мне нужно было подумать об этом раньше. Однако, когда я сказал, что собираюсь отправить вас в секретную камеру, вы бы сразу догадались, что я вас заподозрил, знали бы, что я не оставлю вас в живых, и тогда бы закричали во весь голос. Но вы ничего такого не сделали, значит, решил я, вы, по крайней мере, не подсадная утка. Янчи, могу я отлучиться на несколько минут? Вы знаете, зачем.

— Конечно, но побыстрее. Мистер Рейнольдс проделал весь этот путь из Англии не для того, чтобы облокотиться на перила моста Святой Маргариты и бросить несколько камешков в Дунай. У него много такого, о чем он должен нам рассказать.

— Это только для ваших ушей, — сказал Рейнольдс. — Полковник Макинтош пояснил мне так...

— Полковник Жендрё является моей правой рукой, мистер Рейнольдс.

— Очень хорошо. Но тогда только для вас двоих.

Жендрё поклонился и вышел. Янчи повернулся к дочери.

— Бутылку вина, Юлия. У нас осталось еще сколько- нибудь «Вилланьи Фурминт»?

— Пойду посмотрю. — Она повернулась, собираясь уйти, но Янчи окликнул ее:

— Минуточку, моя дорогая. Мистер Рейнольдс, когда вы в последний раз ели?

— Этим утром, в десять часов.

— Вот именно! Должно быть, вы умираете от голода. Юлия...

— Я посмотрю, что смогу сделать, Янчи.

— Благодарю тебя. Но сначала вино. Имре, — обратился он к молодому человеку, беспокойно ходившему по комнате, — крыша! Пройдись, посмотри, все ли чисто, Шандор, номера автомашины. Уничтожь их и установи новые.

— Уничтожить? — спросил Рейнольдс, когда Имре покинул комнату. — Как это возможно?

— У нас большой запас автомобильных номеров, — улыбнулся Янчи. — Все они из дерева, которое замечательно горит. А... ты нашла бутылку «Вилланьи»?..

— Последняя. — Юлия успела причесаться и улыбалась.

Глаза ее оценивающе и с откровенным любопытством смотрели на Рейнольдса.

— Вы можете подождать двадцать минут, мистер Рейнольдс?

— Если я должен... — улыбнулся он, — но это будет трудно.

— Я постараюсь все сделать побыстрее, — пообещала она.

Когда за ней закрылась дверь, Янчи распечатал бутылку и налил холодное белое вино в два фужера.

— Ваше здоровье, мистер Рейнольдс. И за успех.

— Благодарю вас. — Рейнольдс пил вино медленно, глубоко вдыхая и благоговея к букету. Он не помнил, когда его горло и рот были такими пересохшими, как сейчас. Он кивнул на единственное украшение этой пустой, безликой комнаты. То была фотография в серебряной рамке, стоящая на столе у Янчи. — Чрезвычайно похожа на вашу дочь. У вас в Венгрии очень умелые фотографы.

— Я сам делал снимок, — улыбнулся Янчи. — Она здесь очень хорошо выглядит. Согласны? Пожалуйста, скажите откровенно, что вы думаете о ней. Я всегда интересуюсь степенью и глубиной предвзятости человека.