Последняя граница. Дрейфующая станция «Зет» - страница 23

— Вы искали ее? Вашу жену? — резко спросил Рейнольдс. Он не собирался говорить в таком тоне. Просто слова вырвались сами.

— Я ее искал. И не мог найти.

Рейнольдс почувствовал вспышку ярости. Ему казалось, что Янчи воспринимает все слишком легко, слишком спокойно и равнодушно.

— В АВО должны знать, где она, — настаивал Рейнольдс. — У них есть списки. Досье: Полковник Жендрё...

— У него нет доступа к совершенно секретным делам, — прервал его Янчи и улыбнулся. — Его звание соответствует званию майора. Повышение в чине он сделал сам и только на сегодняшний вечер. Так же, как и взял имя... Полагаю, что уже слышу его шаги. Он идет сюда.

Но пришел молодой человек с темными волосами. Он даже не вошел. Только, сунув голову в дверь, сообщил, что все в порядке, и исчез. Но даже в этот короткий миг Рейнольдс успел заметить ярко выраженный нервный тик на левой щеке, сразу под глазом, пронзительным и черным. Наверное, Янчи увидел, как изменилось лицо Рейнольдса, и сказал извиняющимся голосом:

— Бедный Имре. Он не всегда был таким, мистер Рейнольдс. Не всегда был таким беспокойным и таким нервным.

— Беспокойным... Может быть, мне не следовало говорить, но безопасность и планы тоже имеют к этому отношение, поэтому я должен сказать... Он настоящий неврастеник. — Рейнольдс тяжело посмотрел на Янчи, но тот выглядел, как обычно, доброжелательно и интеллигентно. — В такой организации — и такой, как этот, человек! Сказать, что он является потенциальной угрозой, значит, сказать слишком мягко.

— Знаю, не думайте, что я не понимаю, — вздохнул Янчи. — Вы не видели его два года назад, мистер Рейнольдс, когда он сражался с русскими танками на Замковой горе, к северу от горы Геллерт. У него тогда, кажется, не осталось ни единого нерва. Когда необходимо было разливать на перекрестке жидкое мыло, а остальное сами собой довершали опасные крутые склоны горы, если дело касалось танков... Или когда нужно было вытаскивать булыжники и заливать вместо них бензин, а потом бросать туда бутылки с горючей смесью, ему не было равных. Но он стал слишком настойчивым; И однажды один из Т-34, скатывавшийся назад по склону горы с мертвым экипажем внутри, заставил его встать на четвереньки и прижал к стене дома. Он находился в таком положении тридцать шесть часов до того, как кто-то заметил его. К тому же дважды за это время в танк попадали ракеты с русских истребителей. Они не хотели, чтобы их танки использовали против них же.

— Тридцать шесть часов, — Рейнольдс уставился на Янчи. — И он выжил?

— У него не было на теле ни царапины. И сейчас у него нет ни царапины. Шандору удалось его вытащить. Так они познакомились. Он взял дом и разломал изнутри стену дома. Я видел, как он это делал. Разбрасывал двухсоткилограммовые каменные обломки, словно щебень. Мы отнесли Имре в ближайший дом, оставили там, а когда вернулись, дом стал огромной грудой развалин. Там заняли позицию какие-то борцы сопротивления, и командир танка, монгол, бил по нижнему этажу здания, пока все здание не рухнуло. Но мы опять его вытащили. И снова без единой царапины. Он болел очень долго. Месяцы.

— Шандор и вы сами сражались во время восстания?

— Шандор сражался. Он был мастером-электриком на металлургическом заводе и использовал свои познания в полной мере. Если бы вы видели, как он обращается с проводами высокого напряжения, имея только пару деревянных дощечек в голых руках, то ваша кровь, мистер Рейнольдс, заледенела бы от страха.

— Против танков?

— Да, он их уничтожал. Расправился с экипажами трех танков. И мне говорили, что еще больше он уничтожил в Чепеле. Он убил одного пехотинца, забрал его огнемет, выпустил горящую струю в смотровую щель механика-водителя, швырнул «коктейль Молотова», то есть бутылку с обычным бензином, заткнутую горящими кусками хлопка. Он швырнул эту бутылку в люк, когда те открыли его, чтобы вдохнуть немного воздуха. Потом он закрыл люк. А когда он еще сел на него, то открыть люк было невозможно.

— Могу себе представить, — сухо отозвался Рейнольдс. Почти бессознательно он потер все еще болевшие руки и внезапно подумал о другом.