Последняя игра - страница 25
– Все? – спросил он.
– Да.
– Ты уверена?
– Абсолютно.
– И что скажешь? – голос его стал хриплым.
– Что скажу? Что таких, как ты, людей я еще не встречала в жизни. И что я согласна.
– На что? На что согласна? – он вскочил из-за стола. – Я же ничего еще не предложил.
– Как это, ничего не предложил? Ты еще вчера предложил, вечером…
– Да?
– Ну да. – Настя улыбнулась. – В аэропорту, помнишь? «Кушать хочешь?»
Андрей нахмурился.
– Ну, знаешь, я с тобой серьезно…
– Да ладно, ладно, я тоже серьезно. Пошутила, подумаешь?.. Я все понимаю.
– Все?
– Ну, наверное, почти. Странно, конечно, чего это ты вдруг так… такие поступки совершаешь…
– Какие поступки?
– Срываешься неожиданно. У тебя же, как я понимаю, работа? Я ведь немного эту работу знаю. С нее просто так не сорвешься.
– Да уж… Но что делать? Для чего работаем-то? А жизнь одна. И в ней так редко, не поверишь, так редко встречаются люди, которым… с которыми…
– Меня знаешь что очень тронуло? – оборвала его Настя. – Что ты на меня не полез прямо ночью.
– Ну, ты даешь… Что ты думаешь, у меня женщин мало было? И есть? Чтобы я вот так, зверем на тебя кидался? Мне, может быть, другое от тебя нужно…
– Другое? – Настя надула губы. – А я-то думала… А тебе – другое…
Андрей зацепил стол, рванувшись к ней, и на пол упали оба пакетика с нетронутыми йогуртами, пролился кофе из Настиной чашки, полной до краев.
Сначала она не теряла головы, удивилась даже его неловкости, когда он, таща ее в спальню, ударил Настю спиной о закрытую дверь.
– Убьешь раньше времени, – шепнула она, но он даже не извинился, что-то пробурчал невнятное…
А потом она растворилась в его мощном, налитом мужской, взрослой силой теле, расплавилась, смешивая свой пот с его, соленым и при этом необычайно вкусным, она стала гибкой, словно не кости были внутри, а резиновые жгуты, и, послушная его рукам, принимала совершенно немыслимые позы и ни о чем не думала, испытывая впервые в жизни, кроме всего прочего, фантастическое чувство защищенности от всего, что только может быть неприятного и страшного в жизни, защищенности, которую давал ей этот первый в ее жизни мужчина и о которой она даже не подозревала, лежа в постели со своим одноклассником Максимом и, еще раньше, с молодым бандитом Димкой. Иногда, в те редкие мгновения, когда включался ее разум и она могла связать в короткую цепочку несколько несложных мыслей, Настя думала, что сейчас она по-настоящему счастлива. Только вчера она сказала Максиму, что теперь будет жить так, как захочет, что никто не сможет ею помыкать. И вот здесь она нашла подтверждение своим вчерашним словам. Как это ни странно. Ведь увез ее этот человек по собственному его желанию… Ой ли? По его ли только? Она же с самого начала, как только увидела его, поняла, что, позови он ее с собой, пойдет куда угодно, не спрашивая что, куда и зачем. И сейчас, вдавливаясь своей маленькой грудью в его тело, она чувствовала неиспытанную прежде силу, она становилась женщиной, взрослой, мудрой и сильной… Она понимала, что может командовать этим огромным мужчиной, и он сделает все, что она ему ни прикажет. В то же время и он может творить с ней все, что хочет, и она не посмеет противиться… Чудеса, да и только…
Они периодически засыпали, потом будили друг друга, снова падали в пропасть без дна и летели, иногда крепко прижавшись друг к другу, иногда касаясь только кончиками пальцев, не замечая того, что солнце уже скрылось за скалами и комната погрузилась на несколько минут в полумрак, а потом в ней мгновенно, словно кто-то невидимый выключил свет, стало совсем темно. Южные сумерки.
– Южные сумерки, – прошептала Настя. – Это вам не кот наплакал…
– Чего? – спросил хрипло Андрей.
– Ничего. Ты это серьезно?
– Что – это?
– Ну, все это…
– А как ты думаешь?
– Я надеюсь…
– Правильно надеешься.
– Знаешь, о чем я подумала?
– О чем?
– Что так странно получается, ты мне можешь приказывать все, что хочешь, и я сделаю. И я тебе могу приказывать, и ты сделаешь, да?
Он помолчал немного, потом ответил:
– Думаю, да. И знаешь, почему?
– Почему?
– Потому что я тебе никогда не прикажу делать чего-то невыполнимого, и ты мне тоже. Потому что ты для меня дорога так же, как я сам себе.