Последняя крепость империи - страница 17
– Трепло! – пробасил Брат Большой. – Закрой хлебало, пока язык не проглотил вместе с зубами!
Худой и вправду заткнулся, правда ненадолго. А кличка Трепло стала его именем, хоть он и заявил:
– Меня зовите Богатур!
– Трепло – ты и есть Трепло, Треплом и помрёшь, – под общий одобрительный смех подытожил Брат Большой.
Болтовня болтовнёй, а новеньких нужно было ставить в строй. Сиантоли принялся заниматься с ними индивидуально, но пришлось и весь десяток съезживать заново. И тут выяснилось, что новые бойцы почти не знают лошадей и мало способны к боевым действиям. Даже простой дневной переход оказался им не под силу. Один из новичков умудрился свалиться с лошади, да так, что она на него наступила. А Трепло не затянул седельные ремни и растёр спину лошади. Этого монгольские законы не прощали.
– Ты можешь растереть в кровь свою задницу, но нанести вред лошади – преступление, – вынес приговор Сиантоли. – десять плетей на первый раз. Брат Большой, исполни!
– За что меня бить? Вы должны меня учить! – орал Трепло, пока Брат Большой охаживал его плетью.
– А я тебя и учу, – говорил, замахиваясь, экзекутор.
– Добавь ещё десяток, за пререкания, – озлился десятник.
После порки командир не отпустил виновника, приказал подойти остальным Кафтанам. Их так и прозвали: Кафтан Первый и Кафтан Второй.
– Как же вы сражались с правительственными войсками? Трепло, ты же говорил, что вы воевали?
– Мы отнимали имущество у богачей и делили между бедными. Это справедливая война! – огрызнулся Трепло.
– Ну-ка, рассказывайте подробно! – потребовал Сиантоли и его дружно поддержал весь десяток.
Наводящими вопросами и тычками под бока новичков-повстанцев заставили признаться, что все они крестьяне, жить стало невозможно потому что налоги возросли безмерно, а поборы чиновников и того больше, и они присоединились к другим восставшим, чтобы отомстить угнетателям. А на лошадях они никогда не ездили, и вообще пахали на коровах, и ещё могут возить поклажу на осле.
– Ничего, научимся и на коне скакать, и из лука стрелять, – снова оживился Трепло. – Скорее бы войной на эту проклятую Цзинь! Я бы их всех…
Сиантоли со всего маха врезал кулаком по роже. Трепло упал.
– Цзинь – моя родина. Понял?
К удивлению Сиантоли эта история получила неожиданное продолжение. Наутро явился сотник Жаргал.
– Что это у тебя люди с синяками ходят в мирное время?
– А это он с лошади упал, – выкрикнул Рыбачок.
Все засмеялись и тем разрядили обстановку.
– Что, правда на коне плохо сидишь? – нахмурился сотник.
– Да, – признался Трепло. – Но я научусь!
– Даю десять дней. Проверю. Будете плохо управлять лошадьми, отправлю кожи мять. А старшим с вами пойдёт ваш десятник – алтунский патриот.
– Ах ты, низкая тварь, – Сиантоли схватил за грудки Трепло, как только сотник удалился. – Ты ещё и жалуешься!
– Не я! Клянусь, это не я! Я никому не говорил!
– Кто?! Я спрашиваю кто?! – зарычал десятник, вглядываясь в лица подчинённых.
Стрела взглядом указал на Брата Малого. Сиантоли подошёл к тому вплотную.
– Кто?
Брат Младший сделал растерянный жест, но глаза отвёл.
– Ладно, об этом забыли. Служим дальше.
Но сам Сиантоли, конечно не забыл. На него кто-то донёс сотнику. Брат Младший? Никто точно не знает, да и зачем ему это? Но нужно быть осторожнее, у монголов расправа быстрая – голову снесут, не успеешь слова в оправдание сказать. Что же это, везде предатели… Почему люди предают?
3
Впервые Сиантоли столкнулся с предательством ещё будучи совсем мальчишкой. В средине жаркого лета детей рабов посылали на зарастающую гарь собирать малину. Хозяйские вольные дети тоже там «паслись» для своего удовольствия. Маленький Сиантоли очень любил красную ягоду. В тот день он прибежал в малинник слишком поздно, рабы уже почти всё собрали в берестяные коробки, а пока хозяева не видели, конечно и сами много съели. Сиантоли отыскал несколько неспелых ягод, не удовлетворился, и на правах хозяина запустил руку в коробок «своего» раба. Тот молча ждал, пока хозяйский отпрыск насытится, хотя знал, что за малое количество собранной ягоды могут и наказать. В этот момент другой маленький раб подбежал к Сиантоли и шепнул на ухо: