Последняя кутья - страница 5
А дальше первые роды — завесили окно, свечи на стульчике, она сама слабая, но веселая лежит укрытая, а муж держить ее за руку и всматривается в своего первенца, а тот маленький, красненький, завернутый только рот раскрывает та мигает на свет глазками.
— Назовем его Заней, как твоего отца зовут, — говорит наклонившись отец, — дай Бог ему счастья, как мы сейчас имеем. И ребенка крестили. И так он пищал, аж мать услышала лежа. Вот здоровый будет парень, — сказала бабка, надеясь еще рубля.
А как на младшую болезнь напала — кахы да кахы, и не вылечишь ее никакими лекарствами, уже что не делали… Думали что и умрет бедолаха… А мать посоветовала ласточкино гнездо под подушку спрятать… Проснулась ночью — слышит — тихо, никто не кашляет; — что такое? Неужели нежывая? — подошла, дрожа — спит ребенок, так красиво, даже не шолохнется. А средненький, — как ушел Мороза звать на кутью, чуть не замерз, вышел действительно на улицу, глупый, мороза искать. Вот так толковый парень, как колядки хорошо от отца перейнял, даром, что маленький, а иголос какой, как у отца был когда-то. А как запоют с отцом вместе после кутьи… После кутьи, — а я и забыла о ней и о вечересвоей, что эт оя так задумалась? — стрепенулась бабушка и схватила ложку, поднялась, глядь — чудо Боже — вокруг стола седит вся семья и все пристально смотрят на нее…
V.
Ого! Вправду, все здесь: прямо напротив нее муж, справа старший сын, слева — средний и младшая; муж немного постарел, дети намного подрасли, но все такие же как были, ничем не изменились и все пристально смотрят на нее. Бабушка думала, что это всё приснилось и быстрей ущипнула себя за руку, но нет, это не сон, это действительно — вот муж себе волосы приглаживает, как всегда, вот и в среднего знак на губе, как он упал на шкаф за грушами лезучи.
И бабушка не только что не удивилась, она кажется диву бы далвсь, если бы узрела, что на святую вечерю вокруг стола нет никого.
— Что это вы мамо, так задумались, Навивайте быстрее борщика, ато есть хочу так аж, аж, аж!..
— Таки проголодались хорошо.
И опорожняются тарелки с борщем, с наваром, с голубцами пшонными.
А отец проекратил кушать, глаза потупил…
— Что это ты, муже? Что это так присматриваешся?
— Да вот смотрю на тебя, что таки силько изменилась с того Рождества.
— Тот тебе не прошел год дурно — вот в висок сивина ударила, и морщины лоб порезали…
— Деточки, деточки, отбираете вы силу нашу! Отдадите ли когда? — говорит отец и радуясь смотрит на веселые, здоровые лица детей.
— Отдадут! Вот я к дочке пойду, как замуж выйдет, — говорит бабушка и любуется своей маленькой, что сосет какую-то косточку от рыбы. Забыла бабушка, будто небыло, о всем прошедшем горе, будто был это сон страшный, испугал мужа, да исчез; а муж мигает глазами и не знает, действительно ли приснилось то горе? Неужели правда, что нет его?
— А меня кто к себе примет? — смеется отец.
Вот и кутья и узвар, все черпают его и пьют, выхваляя узвар.
— Давай, папа, колядовать, — просят дети.
«Нова Рада стала»… — начинает баском отец, альтом пристает старший, — «Де Христос родився…» — выводит до плеча голову наклонивши, глаза закрывши, средний. Маленькая и себе что-то гудит, лепечет…
— Молчи, Марусю, не перебивай, — ругается средний.
— М-м, — качает головой Маруся.
— Оставь ее, разве ты не таким был, — учит старший.
А ну теперь:
«Чи дома, дома?…» — начинает отец.
«Пан господар…» — подхватили дети и кланяясь отцу и матери, поют последнее:
— Сазецку, сазечку, — кричит маленькая.
— Папа, я кутью под потолок брошу, — просит средний.
— Зачем? У нас и пчел нету.
— Да так, хоч нет, а всё… Летит кутья под потолок и не зря, прилип кусочек как раз над столом.
— А ну тебя с твоей кутьей, — смеется бабушка, отряхивая кутью с платья.
— Эх, надо было лодку подставить, — говорит старший.
— А вот есть хорошая колядка, — вспоминает отец:
Выпевает он.
— А ну вина, жена! — наливает он всем по ряду, старшему полную, среднему четверть недолил, а маленькой — половину чарки.
— Бери, жена…