Последняя орбита - страница 23

— Ты умеешь играть в шахматы? — спросил С. В.

— Моя программа предусматривает это, — ответил Вундер­кинд.

А мне почему-то стало не по себе. Что, если над его шахмат­ной программой работал кто-то из знаменитых гроссмейстеров? Я почувствовал, что над моим титулом нависла неожиданная угроза.

Но С. В. не давал мне времени на размышление.

— Вундеркинд, ты сыграешь партию с чемпионом «Наба­та», — и С. В. не удержался, подпустил все-таки шпильку, ви­димо, чтобы я не слишком зазнавался, — со стажером Виктором Осадчим. — Это «Виктор», которое мне обычно нравилось, про­звучало сейчас очень иронично. — Если стажер Виктор пожелает, — он и соглашался, и спра­шивал. Наверное, все-таки, подумалось мне, не мешало бы и киберу придать немного эмоциональности в поведении, хотя бы ис­кусственной, соответствующей моменту. Пусть Вундеркинд хотя бы для вида заволновался, выразил нерешительность. А то это какой-то психологический шантаж — его совсем не интересует результат.

— Как, Виктор? — уверен, С. В. задал вопрос просто для при­личия, иначе зачем было звать робота.

Мне отступать было некуда. Я же объявил себя чемпио­ном. Да, если по правде, не боялся я этого остроумного робота. ЭВМ — только ЭВМ, даже способная выполнять миллионы опе­раций в секунду. Фантазии у нее нет. А шахматы — творчество, искусство.

Мы бросили жребий — так настоял Вундеркинд. Ничего не скажешь, запрограммировали его настоящим спортсменом. Мне достались белые фигуры. С. В. присел возле нашего столика, а П. К. следил за партией из рубки по телевизору.

Дебют разыграли быстро, как при блице, — оказалось, тео­рию Вундеркинд знает (или помнит) отлично. Это меня не смути­ло. Еще в прошлом веке «Каиссы» (так называли тогда некоторые программы) в шахматной теории были энциклопедистами, да вот когда она заканчивалась и приходилось решать проблемы само­стоятельно — начинали ошибаться. Однако и в наше время, как мне было известно, в позициях, которые требовали творческого подхода, шахматные машины остались на прежнем уровне. Так что я терпеливо ждал, когда наконец закончится выбранный нами дебют — разменный вариант русской партии. В общем, меняться начал мой партнер, и это должно было меня насторожить. Вун­деркинд не мог быть трусом, не собирался «сводить» на ничью, играя черными фигурами. Но я, уверенный в себе, тоже не пытал­ся запутать игру, создать условия для творчества — делал ходы, может, хорошие, а по сути не сильные, очевидные. Откуда мне было догадаться, что шахматиста из Вундеркинда готовили быв­ший чемпион мира и один из претендентов на это звание. Не дав киберу собственной фантазии, они зато сумели предусмотреть фантазию моего уровня. И довольно быстро я пожал Вундеркин­ду руку, поздравляя с победой.

Кибер проявил милосердие, видно, запрограммированое, и предложил:

— Хочешь еще?

Очень хотелось отыграться, тем более что час назад я тут хвастался. Но у меня хватило ума отказаться, я понял, что именно сегодня не смогу играть раскованно, с воодушевлением. К такому противнику, как Вундеркинд, нужно подготовиться психологи­чески.

Конечно, мне было неприятно. Но вместе с тем я искренне обрадовался, что на корабле есть такой прекрасный робот.

15 февраля. Работы сейчас хватает всем. В свое время по команде С. В. с Марса поднялся первый автоматический разведчик. Я наблюдал в телескоп его старт. Через несколько секунд после вы­хода в эфир сигнала на западном берегу озера Солнца (все мар­сианские названия условны, они сохранились с тех времен, ког­да люди имели иное представление о планете), где поверхность темнее, вспыхнул огонек. Он немного постоял на месте, словно раздумывая, что делать, потом медленно двинулся вверх, остав­ляя за собой короткий и яркий хвост. С каждым мгновением его скорость увеличивалась, и через несколько минут над затенен­ным ночным Марсом засветилась блестящая звездочка. Развед­чик мчался на встречу с нами.

И вот сегодня разведчик будет взят на борт «Набата». Мы ждем его с нетерпением. Автомат принесет данные и снимки местности, где намечена первая высадка человека. Правда, пока корабль выйдет на околомарсианскую орбиту, прибудут еще два разведчика. К тому же много информации передадут станции, не запрограммированые на возвращение. Многое также выяснится и за время десятидневного облета планеты. Данных хватит, что­бы не садиться в неизвестное место. Однако сегодняшний раз­ведчик принесет самые первые достоверные сведения. Вместе с тем, думаю, сколько бы мы издали ни исследовали планету, все равно придется садиться, как говорят, вслепую. Ведь для человека сейчас все равно, откуда начинать — с озера Солнца или из пролива Танаис, между которыми, как свидетельствуют фотографии, большой разницы нет. А как хочется, чтобы пункт первой высадки был выбран наиболее удачно, в самом интересном райо­не. Хотя, повторяю, уверен, что результаты этого будут невелики. Пожалуй, только десятая или сотая экспедиция найдет на Марсе нечто важное, так как будет целенаправленной, имея конкретный адрес. Но хватит предсказаний. Все это я пишу, наверное, потому, что мне выпала честь нести вахту в то время, когда будем прини­мать разведчика. Значит, я не лишний человек на корабле.