Последняя тень (СИ) - страница 41

За сумкой обнаружился глиняный кувшин, замотанный во влажную тряпицу. Я надеялась на вино, но внутри оказалось холодное молоко. Тоже сойдёт. Допив белую жидкость, отдающую козлятиной, я свернула одеяла в подобие кресла и удобно расположилась, посматривая по сторонам. Впрочем, ничего интересного в поле зрения так и не появилось. Поэтому вскоре глаза вновь начали закрываться.

Топот лошадей.

Детские крики.

Злобные возгласы надзирающих.

Оплеуха.

Такая сильная, что я не смогла удержаться на ногах и упала на колено. Надо мной нависал тощий черноволосый тип с длинными вислыми усами. Как мы узнали из разговоров, все эти сволочи прежде работали надсмотрщиками на каторге и в столицу их привезли специально, чтобы они следили за нами.

Две недели, после поимки ничего особенного не происходило. Нас скормили, поили вонючей дрянью, по вкусу напоминающей навоз, а после отдавали надзирающим, чтобы те преподавали дисциплину. Однако, пока что я лишь научилась ненавидеть всех говнюков в синих костюмах и плёткой за поясом. Впрочем, секли тут редко и только за серьёзные провинности. Меня — два раза; за попытку бегства.

— Вставай! — надзирающий вздёрнул меня за шкирку и установил на ноги. — Ты разве не слышала, как вам всем велели собраться? Бегом!

Я великолепно слышала и даже знала, куда всех зовут, однако сердце подсказывало: всё это — не к добру. И похоже, что угрозу ощущала не я одна. Стручок пряталась под койкой, Лентяйка — в шкафу, а Медвежонок полезла на крышу. Всех нашли, надавали оплеух и теперь мы молча брели к длинному чёрному зданию без окон. Именно к тому, откуда в первый день нашего здесь пребывания доносились жуткие крики, полные смертной боли.

Главный надзирающий, мужчина с длинной седой бородой, конец которой он заправил за пояс, разговаривал с магистром Цвахом. Коллега толстяка — магистр Гурам, изучал длинный жёлтый свиток и смешно шевелил бородавкой на носу. Вот только никто и не думал смеяться над парочкой жирдяев. В рядах девчонок, куда меня впихнули, то и дело начинался тихий скулёж и надзирающие принимались шипеть, точно взбесившиеся змеи.

— Удрать хотела? — шепнула Мышь, с которой мы успели сдружиться за пару прошедших недель. — Дурная?

— А тебе что? — огрызнулась я и шмыгнула носом. — Боюсь я. Гады эти что-то хреновое затевают, жопой чую!

— А то! — хихикнула Мышь, но смешок её получился больно нервный. — А ты как думала: кто-то задарма столько хавки даст?

Цвах кивнул и тотчас надзирающие распахнули ворота чёрного дома и приказали топать внутрь. На лицах здоровых мужиков появились багровые пятна и это пугало больше всего. Значит, они знали, что там произойдёт. Что-то плохое, зуб даю.

Я оглянулась, пытаясь найти хоть какую-то лазейку и тут же ощутила, как крепкие вальцы больно сжали ухо.

— Куда-то собираешься? — почти ласково проворчал надзирающий. — Марш вперёд.

Ноги подгибались, однако я сумела переступить порог жуткого здания и оказалась внутри. На первый взгляд здесь не было ничего страшного: стены, пол, засыпанный опилками и окна в потолке, откуда вниз падали столбы солнечного света. У стен стояли низкие столики, на которых тускло блестели боками маленькие глиняные чашки. Пахло тут неприятно.

— А теперь каждая девочка подойдёт и выпьет лекарство из чашечки, — магистр Цвах старался говорить ласково, но становилось жутко и неприятно, точно он предлагал поцеловать болотную жабу.

Но нас никто не спрашивал. Каждой впихнули чашку, и я ощутила, как гадко смердит чёрное варево, напоминающее жидкую смолу. Такое пить вообще не хотелось.

— Ой, ой! — сказала Мышь и разжала пальцы, обронив чашку. — Как неловко получилось…

Впрочем, её уловка ни к чему не привела. Подруга получила несколько крепких тумаков, новую порцию и обещание выдать плетей. Больше никто хитрить не пытался. Со всхлипыванием, шмыганьем носом и тяжёлыми вздохами, все покорно выпили чёрную дрянь. Я — тоже, ощутив кроме мерзопакостного вкуса, ещё и покалывание языка.

— Теперь — выходим, — Цвах первым покинул помещение, а следом торопливо зашагали надзирающие. Хлопнула дверь и загрохотал опускающийся засов.