Последняя Утренняя Звезда - страница 15

Гарн довольно кивнул. — Насколько я помню, он был помолвлен с Талассой. Возможно это все объясняет. Когда ты будешь старше, ты поймешь, что любовь может завлечь мужчину туда, где ему совсем не надо быть… — Он тряхнул головой, стиснув единственный кулак. — Но я не думаю, что он приехал туда только из-за нее. Готов поспорить, что у него была и другая цель. Скорее всего он искал барона, своего отца. Даже в Перрикоде люди говорили, что барон выжил и ушел на север, чтобы в эти там собрать силы для борьбы за дело Огня, силы, которые понадобятся, когда настанет темное время.

Он махнул в сторону затемненных балок над их головами. — Какое время может быть более темным, чем наше? Барон нужен нам именно сейчас, когда нам грозит вечная ночь Исса — он единственный лорд, знающий куда идти и что каждый должен делать. Сейчас время пророчества: с одной стороны Червь твердит нам, что черная полночь будет длиться вечно; с другой стороны жрецы Ре клянутся, что скоро Второй Рассвет. Кто победит? Я не знаю: мы можем только молиться, чтобы барон, если он еще жив, вернулся с севера во главе армии. В противном случае я точно знаю, что скоро произойдет в этом городе: ты сам видел это в Тралле. Вампиров становится все больше и больше. И, как я слышал, то же самое происходит во всех городах западного мира.

— Что надо делать? — спросил Фазад.

Бывалый воин какое-то время молчал. В этом странном мальчике было что-то харизматическое. Быть может аура, приобретенная благодаря волчьему плащу, или благородное происхождение, или что-то другое, но в тринадцать с половиной лет у него был вид и осанка командира. В первый раз за семь лет, долгих семь лет, в которые, если быть честным сам с собой, он тихо гнил в этом месте, месте, которое было не больше, чем мемориалом погибшего лорда, сердце забилось быстрее, ладонь единственной руки слегка вспотела, а мысли помчались вскачь.

Возможно дело Пламени еще не умерло: он и мальчик могли бы начать собирать войско против слуг Исса. Кроме того никто еще не слышал радостную весть о том, что Тралл уничтожен и сила Фарана Гатона исчезла…

Гарн взглянул на мальчика: похоже, что его собственное радостное возбуждение гостю не передалось — глаза Фазада, истощенного путешествием и долгим рассказом, начали закрываться. Но сам сенешаль не мог успокоиться. Он ходил и ходил вперед и назад по комнате, пока, наконец, не решился, и тогда невольно хлопнул себя по ляжке, заставив задремавшего Фазада подскочить на своем стуле и поглядеть на Гарна мутным взглядом.

— Твоей лошади придется проделать еще одно долгое путешествие, — сказал сенешаль. — Ты сам видишь, что творится в городе: легионы Тире Ганда идут на юг и скоро будут здесь, но нет ни одной армии Пламени, которая могла бы сражаться с ними. Представь себе: Перрикод падет за один день, он, который тысячи лет сопротивлялся Иссу и перенес сотни осад! Но этот день пришел. Огонь в этом городе потухнет — мы должны бежать.

— Но в этом мире некуда больше иди — Суррения последняя страна, свободная от Червя, — сказал Фазад, устало закрывая утомленные глаза.

Гарн только покачал головой. — Ты прав, на этом континенте идти некуда, но Огонь все еще горит за морем. В Галастре.

— Это где?

— За Астардианским Морем. Я слышал, что королева Галастры, Залия, друг Пламени, — продолжал Гарн. — Ее муж погиб на войне. Завтра мы уезжаем. Учти, путешествие будет очень тяжелым: сотни лиг, волчьи стаи, Великий Лес Дарвиш, потом океан, но мы должны принести ей великолепные новости о смерти Фарана.

Фазад мог только надеяться, что последние слова были намеком на то, что пора спать, так как, откровенно говоря, из-за усталости он с трудом держал глаза открытыми, но в голове Гарна бродили совсем другие мысли. Он подошел с старому дубовому ящику, стоявшему в пыльном углу комнаты. Оттуда он вытащил флаг из белого шелка и желтоватый рог, тот самый в который он дул перед последний безнадежной атакой на поле Тралла, семь лет назад. Гарн повесил рог на пояс. Потом он развернул знамя и своей единственной рукой поднял его высоко в воздух. На порванном и грубо зашитом во многих местах полотнище плясала золотая саламандра на белом поле, а рядом с ней находились бушель с пшеницей и солнце, мотив, который Фазад уже видел на архитраве при входе в особняк. Мальчик попытался представить себе, как однорукий человек много ночей чинил его, держа нитку зубами и иголку в руке.