Последняя жертва - страница 3

Шригли отрывисто засмеялся.

— Я не хочу обижать ваших религиозных чувств, мадам, но, хоть и не притворяюсь убежденным атеистом, все же не могу сказать, что когда-либо обретал утешение в религии.

К его удивлению, женщина ласково улыбнулась.

— Вы обретете утешение в нашей религии. Мы можем предложить вам жизнь.

— Загробная жизнь, куда я попаду в любом случае, — оборвал он. — Это ясно всем, как я сам не догадался? Я ценю вашу заботу, но…

— Нет, нет, мистер Браерс, вы меня неправильно поняли. Я имею в виду вашу нынешнюю жизнь и ее материальные блага. Моя религия сделала меня богатой, а ведь я родилась без единого пенни в кармане. Моя религия может излечить ваше тело и вдохновить на еще более великие произведения. Только дайте клятву верности нашему Князю, и мир со всеми своими богатствами упадет к вашим ногам…

— Ничто за ничто, — пошутил Шригли. — Что вы хотите взамен?

— Вашу душу.

В гнетущей атмосфере комнаты воцарилась абсолютная тишина.

Шригли уставился на нее, и вид наклонившейся в его сторону женщины с неистово сверкающими узкими темными глазами, приготовившейся схватить его за руку, внезапно показался ему нелепым.

Она, несомненно, была сумасшедшей. Шригли резко поднялся, чтобы уйти. Возможно, поняв, что зашла слишком далеко и слишком быстро, Амелия Кроторн попробовала слегка засмеяться.

— В конце концов, что говорит ваш друг мистер Уайльд? «Что выигрывает человек, если он обретает собственную душу, но теряет весь мир?» И Обри Бердсли чувствует альтернативу нашей морализаторской культуре. Ведь ваш любимый поэт — Бодлер, разве не так?

Шригли молчал, озадаченный своей неспособностью найти аргумент, чтобы противопоставить его той чепухе, которую несла женщина.

— Эти люди только играют с тем, что мир именует «грехом», — с трудом выговорил он. — Это часть их эстетической теории. Они ищут новых свобод и новых идеалов.

— Древних, анархических свобод, греческих идеалов? — лукаво произнесла Амелия Кроторн. — Ну так «поиграйте» с нами, мистер Браерс. Приходите ко мне сегодня вечером. Мы проводим церемонию, которая будет вам небезынтересна. Посмотрите, что я и мои друзья можем предложить вам!

Она пригнулась в его сторону, с вожделением глядя на него.

Шригли с отвращением отпрянул назад, резко повернулся и ушел, преследуемый жестоким хохотом женщины и словами, сказанными вдогонку:

— Приходите опять сегодня вечером! Вы все равно скоро умрете, вам нечего терять.

Он выбежал на улицу и остановил кэб. По дороге домой его преследовала аура таинственной Амелии Кроторн и воспоминание о мальчишески-озорном эстампе Бердсли, изображавшем худого обнаженного молодого гермафродита, ведомого в темный тернистый лес хитро улыбающимся сатиром. Он встряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения, но оно не проходило.

В своей мастерской Шригли попробовал продолжить работу над статуей матери с двумя маленькими детьми. Она должна была стать его шедевром, возможно, его последней скульптурой. Оставалось закончить только руки и лица группы, и он принялся за работу с бессильным отчаянием, зная, что у него не было сил, чтобы завершить ее в течение дня. Он повернулся к статуе коня, вылепленной из глины на металлическом каркасе, но даже эта работа была выше его сил.

Бросившись на кушетку в углу мастерской, он проклинал судьбу, столь щедро одарившую его, а теперь, когда у него в мозгу плясали тысячи произведений, безжалостно лишавшей его возможностей их воплощения. А что Амелия Кроторн? Стоит ли ему хвататься за соломинку, которую она предлагает?

Он испытывал к этой женщине странное суеверное чувство. Променять свою душу на тело… но он не верил, что у него есть душа. Конечно, все это чепуха, если только она, на самом деле, не обладала колдовскими способностями. Но каким образом? Боль в груди неожиданно усилилась, и инвалид на кушетке забылся в тяжелой дреме, мучимый приступами кашля и содрогающийся от чудовищных видений.

В девять часов вечера Шригли опять появился в гостиной Амелии Кроторн. Он нервно вертел в руках перчатки, стараясь взять себя в руки. Может быть, сумасшедшая женщина была связана с какой-то религиозно-целительской сектой? Если это так, как она сказала, ему нечего терять. Умирающему остается надеяться только на чудо.