Последствия - страница 4

В конце концов Остин вышел во двор и уселся рядом. Он был одет по погоде: шорты-карго и футболка. Страшно подумать, насколько важной для Кэма и, возможно, для других пленников стала одежда. Потому что многие вещи люди воспринимают как само собой разумеющееся. Как, например, надевать то, что хочешь.

Всё… то время… Кэм носил только рабочий комбинезон, который надевал в мастерской. И который больше никогда не наденет снова. Лэндон уже заверил, что Кэм может работать в любой другой одежде… конечно, когда вернётся на работу.

— Райли не захотела уезжать пораньше, — вздохнул Остин, объясняя своё опоздание. — Пришлось уговаривать.

Кэм только кивнул. О дочке Остина он слышал множество раз. И даже как-то лично с ней встретился, но встреча была очень короткой — в присутствии многих членов семей и в небольшом пространстве. Кэм не любил небольшие пространства. Никогда не любил. А теперь не любил ещё больше.

— Она совсем на тебя не похожа, — заметил Кэм безо всякого повода. Он старался успокоиться, и, возможно, в этом поможет трёп ни о чем. — Только волосы.

Кэм вспомнил светло-каштановые, такие же, как у Остина, волосы, но на этом сходство заканчивалось. Или, может, глаза тоже? Да похрен. Кэм не был уверен.

Остин не отреагировал на замечание.

— Ты принимаешь лекарства?

Кэм закатил глаза и взял банку пива.

— Ты кто? Мой, блядь, отец? Да, я принимаю лекарства.

Кэм лгал. Он ненавидел лекарства.

Остин снова вздохнул.

Продолжая волноваться и дёргаться, Кэм залпом осушил первую банку пива, а потом, напомнив себе, что Остин уже здесь, откинулся на спинку кресла. Ничего не случилось. Просто Райли не захотела расставаться с отцом.

Кэма бесило, что они жили в разных районах города. Даже на противоположных концах.

— Значит… завтра будет большой праздник. — Остин снова начал разговор.

— Не совсем. — Кэм закрыл глаза и спокойно вдохнул. — Если бы было тридцать или сорок, тогда да. Или даже тридцать пять. Но не тридцать четыре.

Если у кого и намечался большой праздник по случаю дня рождения, так это у Остина. В декабре ему исполнялось сорок. Кэм помнил, как однажды у него в той самой металлической клетке случилась паническая атака, и Остин успокаивал его, рассказывая бесполезные мелочи о бухгалтерском деле, истории детства и всякую чепуху, только чтобы Кэм отвлёкся и перестал зацикливаться на своём учащённом дыхании.

Через какое-то время Кэм открыл глаза и, наклонив голову, глянул на Остина. Тот молча за ним наблюдал. В присутствии этого мужчины Кэм чувствовал себя и расслабленно, и подавленно. Что-то в самом Остине заставляло Кэма желать большего и одновременно не приносило удовлетворения. Было ощущение, что его безжалостно дразнили, не собираясь давать желаемое.

Это раздражало. Сильно. И Кэм отказывался копаться в этом глубже, потому что знал, к чему всё приведёт.

— У тебя странные глаза, — нахмурившись, пробормотал он.

В зависимости от угла падавшего света глаза Остина могли быть карими, зелёными или вообще голубоватыми. Странно. Сейчас они отсвечивали смесью зелёного и золотистого. Но опять же, рядом стоял жёлтый зонт. Вздохнув, Кэм снова прикрыл веки и принялся касаться подушечкой большого пальца поочерёдно кончика каждого пальца. Указательный, средний, безымянный, мизинец. Повторить.

— Ты в порядке? — спросил Остин тихо.

— Да. Вообще-то этот вопрос я должен задать тебе. — Ответ Кэма напоминал скорее бормотание, потому что тот наконец-то по-настоящему успокоился. Дыхание замедлилось и веки потяжелели. — Ты вообще спал?

— Немного, — признался Остин, и в его голосе послышалась сильная усталость.

— Мозгоправша же выписала тебе снотворное?

— Угу. Но мне оно не нравится.

Кэм понимал. Ему таблетки тоже не нравились. От них он медленно соображал, что в свою очередь создавало ощущение потери контроля над собой и собственным телом. А контроль, чёрт побери, был очень важен. Жизненно необходим. За контроль Кэм боролся, начиная с момента своего появления на свет, но никогда не чувствовал себя таким бессильным, как в течение пяти месяцев, проведённых в сыром подвале.

_____

Остин не знал, сколько времени прошло, но понял, что находится в доме Кэма довольно долго, потому что его хозяин уснул в шезлонге.