Последствия старых ошибок - страница 33
— С каким сапфиром? — лениво спросил Локьё.
— На Гране ребята мне подарили сапфир, наверное, с записью, ещё не проверял. А я его проглотил, оказывается, когда Бризо за мной охотился. И забыл об этом напрочь…
— Сапфир? Почему вдруг сапфир? — удивился Локьё.
— А почему — нет? Может, не было под рукой синийского камня. А может — вообще просто на память.
— А ну, покажи.
Эрцог резко подался ко мне. Я не видел в камне хоть какой–то ценности для него и достал кристалл из нагрудного кармана. Футляр я потерял, сапфир просто лежал, слегка переливаясь, на ладони. Крупный такой, довольно. Больше келийского ореха. Искусственно не огранённый, но сам по себе очень красивый. Только маленький скол у основания, наверное, снижал его ювелирную ценность. Но в техническом плане камень был безупречен. Мы Элиером рассматривали его на предмет внутренних дефектов в аппарате, которым изучают свойства крови. Там приличное увеличение.
Эрцог взглянул, задумался, набрал что–то на экране и вызвал голографическое изображение. Над столом возникло голо сапфира с мою голову, необработанного, с маленьким сколом внизу.
— Похоже, — сказал я.
— Ещё бы, — сказал эрцог.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Тупишь? Ну, давай, сначала, на другой вопрос попробуем ответить. ЗАЧЕМ на Гране тебе дали на память — сапфир?
— А что такого?
— Грана — место, где прервался род последних эрцогов дома Обсидиана. Я бы понял, если бы тебе дали там какую–то реликвию, связанную с этим камнем. На память. Но — сапфир–то почему?
Только тут до меня дошло, что сам Локьё принадлежал как раз дому Сапфира.
Возникла пауза.
— Это какая–то семейная реликвия? — спросил я, наконец.
— Вроде того, — согласился с моей обтекаемой формулировкой эрцог.
— Тогда я проверю. Если там ничего не записано, и мне его подарили просто на память — могу отдать. Но я проверю не здесь, а на «Вороне».
— Удивительно наглое молодое существо, — покачал головой эрцог.
— Нет, ну а что бы ты сделал на моём месте? — удивился я.
— Да я даже теоретически не мог оказаться на твоём месте! — повысил он голос.
— Ну отбери тогда, — пожал я плечами.
Локьё замер.
— Это что, оскорбление? — спросил он.
— Почему, оскорбление? Это констатация факта. Я здесь один и без оружия. Даже, если опять его проглочу, то рядом — медик.
Эрцог смотрел на меня, и я видел, что он не знает — злиться ему или расхохотаться.
— Всё, что ты можешь сделать в этой ситуации — так или иначе граничит с оскорблением, — сказал он, наконец, с усмешкой. — Ты не можешь мне его отдать — он и так мой, а НЕ отдать — тем более не можешь.
— Тогда сделай вид, что никакого камня не было, — сказал я, пряча сапфир обратно в кармашек. — Мне его дал человек, которому я обязан жизнью. Дал с какой–то целью. Пока я не пойму с какой — иной ценности камень для меня не имеет. Или — зови ординарцев. Только побольше. Хлипкие они у тебя какие–то.
Эрцог посмотрел на Домато (тот наблюдал за нами с доброжелательным любопытством) и спросил:
— Ну и что я с ним должен делать?
— С кем? — переспросил доктор. — С мальчишкой или с камнем?
— С обоими, — притворно вздохнул Локьё.
— А зачем тебе камень? Что–то я не замечал за тобой раньше пристрастия к родовым реликвиям? Не ты его терял… — Домато был явно равнодушен в некой корпоративной морали. — Если тебе так легче — думай, что это ты его подарил.
— А мальчишка?
— А мальчишку я бы наказал. Просто в профилактических целях. Чтобы знал, что такие игры, обычно, хорошо не кончаются.
— Логично, — сказал эрцог. И повернулся ко мне. — Видишь дверь? Вот иди туда и жди меня там. Я закончу разговор и решу, что с тобой делать.
Я пожал плечами и пошёл. Дверь в глубине каюты вела в другую каюту, поменьше. Судя по обстановке — это было личное помещение эрцога.
Осмотрелся по сторонам и понял, что попал, похоже, в святая святых.
В маленькой каюте находились очень личные вещи, это чувствовалось. Оправленный в рамку рисунок на стене был явно сделан ребенком. На полу — небольшой ковёр из какого–то растительного волокна. Похоже — тоже ручной работы. Возле совершенно стандартного спального места висела маленькая статуэтка, очень старая и уже совсем непонятно что изображающая. Я присел на корточки. Похоже, какое–то божество — сплетенные тела мужчины и женщины плавно срастались в одно, неразделённое тело… наверное, эрцог спал здесь. Всё в каюте несло отпечаток его внимания, внутреннего присутствия.