Последыш IV Непростые будни феодала - страница 43
Удивительно, но, несмотря на ранний час, Хатун оказалась дома и даже не спала, ответив ему уже после четвертого гудка.
- Неужели случилось чудо, - сказала она в трубку вместо «здрасьте», - и мне позвонил наконец отец моей дочери?
Вообще-то, дочь они зачали, - если Хатун действительно знает, о чем говорит, - только седьмого ноября, в красный день календаря, так сказать, и называть Ингвара отцом в первой трети декабря было несомненным художественным преувеличением. Другой вопрос, как она узнала, кто именно ей телефонирует в этот ранний час? Бармин же даже голоса подать не успел!
- Чудо случилось, - усмехнулся он в ответ. – Здравствуй, боярышня!
- Здравствуй, коли не шутишь, - поздоровалась женщина. – По делу звонишь, князь, или просто соскучился?
- Хотел спросить, не появился ли у тебя за это время кто-нибудь… э…
- Кто греет мою постель, - подсказала Хатун.
- Вроде того, - признался Бармин.
- То есть, - уточнила умница-оборотень, - если появился, ты, как благородный человек, трахаться меня не позовешь, а, если не появился, то как раз за этим ты мне в такую рань и позвонил. Я правильно понимаю?
- Да, - признал Ингвар очевидное.
- А ничего, что я, вообще-то, не человек и живу совсем по другим законам?
- Это имеет значение? – озадачился Бармин.
- Инг, - явственно улыбнулась женщина-леопард, - это совсем неважно, есть у меня кто-то или нет. Ты был и навсегда останешься моим первым мужчиной и отцом моей дочери! И уже, хотя бы поэтому, я никогда не скажу тебе «нет».
- Но кроме моих желаний существуют и твои желания, - мягко возразил Бармин, уловивший главное – отказа не будет.
- Я тебе об этом и говорю, а ты не понимаешь! – усмехнулась женщина-оборотень. – Я просто не могу тебя не хотеть.
- И что это означает на практике?
- Это значит, что я ответила тебе «да». Займемся этим у меня или покажешь мне свою спальню?
- Ты в ней, вроде бы, уже была…
- Не человеком, - возразила Хатун. – И не для случки.
- Значит, ко мне?
- К тебе! – подтвердила женщина.
- Ты в своей горнице? – уточнил тогда Бармин, знавший по случаю, где она обычно спит. Она же сама и показала во время экскурсии и, вероятно, не без умысла, поскольку знала, что он способен «перемещаться».
- Да!
Ее «да» еще звучало в ушах, а он уже стоял рядом с ее кроватью.
- Иди ко мне! – позвал он, протянув к ней руки.
- Я здесь! – отбросив телефонную трубку, она рывком поднялась на ноги.
Высокая, сильная, в почти ничего не скрывающей полупрозрачной кружевной ночнушке, едва доходившей до середины невероятно женственных бедер.
- Я собиралась этой ночью на охоту, - сказала Хатун с многообещающей улыбкой, появившейся вдруг на ее полных, изящного рисунка губах, - но Ясмин, наша дочь, шепнула мне по секрету, что сегодня тот самый день!
- Ясмин? – переспросил Ингвар, даже не удивившийся тому, что его еще не родившаяся дочь уже способна давать матери такие правильные советы. У пардусов[2] и не такое бывает.
- Хеттура Ясмин, - еще шире улыбнулась юная женщина. – Хеттурой, если не знаешь, звали последнюю жену праотца Авраама, а Ясмин – это тюркское имя. Означает жасмин.
- Но вы же не тюрки и не иудеи, - отвлекся на мгновение Бармин, хотя видят боги, отвлечь его от созерцания этого великолепного тела было непросто.
- Это так, - кивнула Хатун. – Поэтому у нее будет еще и третье имя, но ты его узнаешь только после того, как она пройдет первый оборот. Таков закон. А сейчас, я хочу к тебе на руки, мой князь! И, видят боги, я хочу такого, что мне даже стыдно об этом думать, а ведь мы, пардусы, не из стыдливых!
- Прикажи собрать твои вещи, - сказал Бармин, поднимая женщину на руки. – Погостишь в Усть-Угле пару-другую дней.
Хатун была крупной и достаточно тяжелой женщиной, но Ингвар Менгден не зря слыл богатырем, он вполне мог удержать ее на руках, пусть и не очень долго.
- Я приказала собрать мои вещи еще с вечера.
- Это? – кивнул Бармин на два больших чемодана и сумку, стоявшие у стены.
- Да, - коротко ответила женщина, прижимаясь к его груди.
- Тогда, пошли! – Он подхватил ее багаж воздушной петлей, поднял, перенес и поставил вплотную к своей ноги, так что, переходя, утянул за собой и ее чемоданы.