Посмертная маска любви - страница 21

Машина, посигналив охраннику у ворот на въезде, въехала во двор. Под прикрытием телохранителей Абалкин вышел из автомобиля и направился в подъезд. Давно уже он без охраны ни шагу — обложен, как волк, не знает, откуда ждать удар. Если близнецы что-то пронюхали — милости от них не жди! И сентиментальные воспоминания о светлых днях юности не помогут — табачок-то врозь!

Лифт привычно зажужжал, поднимаясь вверх. Охранники первыми вышли из кабины, открыли дверь, бегло осмотрели лестничную площадку, квартиру и кивнули Абалкину: все нормально, мол… Жалобно повизгивая, из комнаты появился Норд, прихрамывая на все четыре лапы.

Кивком отпустив охрану, Абалкин наклонился над собакой:

— Как дела, дружище?

Пес уткнулся холодным носом в ладони хозяина и приветливо махнул хвостом.

Бедная собака! Чудом удалось ему спастись из огня. Зато теперь Норд будет жить с ним. Домработница выгуляет его днем, когда нужно, накормит, а ему будет хоть с кем поговорить длинными осенними вечерами. Да и как телохранитель пес тоже отлично справится, пусть только лапы заживут и бок…

А завтра опять идти в милицию. Он уже устал от пристального внимания этих пинкертонов. Какого черта они копают, ловили бы лучше бандитов! Он чувствует, кто-то хочет свалить все на него. Но нет, черта с два! Абалкин пока крепко держится на ногах, не подкопаются. Но если только он чуть-чуть пошатнется… Его враги не преминут воспользоваться этим и сровняют его с землей. А сыщики только рады будут закрыть дело на таком приятном для них варианте… Да, ссориться с близнецами сейчас слишком опасно, того и гляди захотят подтолкнуть в спину. Пусть заглохнет сначала история с поджогом.

Телефон так оглушительно заорал в тишине пустой квартиры, что Абалкин вздрогнул. Звонил Копцев.

Через несколько минут разговора Абалкин с облегчением бросил трубку.

Беседа не из приятных. Особенно противен этот соболезнующий, извиняющийся тон. Так разговаривают с родственниками тяжелобольных или умерших. Ему-то, Сереге, всего не расскажешь — он просто не поймет, да и не нужно ему всего знать. Серега переживает, боится, что он будет считать его своим врагом. Было бы из-за чего! Подумаешь, оказался с бывшей его женой в одной кровати — полная чушь. Да хоть с самим Папой Римским!

Еще и Серега вляпался в эту историю… Черт! Предупреждал же его русским языком, не лезь, не суйся — не послушал! Как был, так и остался упрямым, ну прямо среднеазиатский ишак. Чуть не сгорел, дурилка! И надо было это ему? Жизнью рисковал, и только для того, чтобы перепихнуться лишний раз вечерком. Не мог, что ли, подыскать себе более приемлемый объект? Черт, если б знать, что так получится, то не дал бы ему с ней уехать. Придумал бы что-нибудь, отговорил бы… Серега не знает всего, что накрутилось здесь за последнюю пару лет. Мечтатель! Всегда он был таким доверчивым щеночком с идеалистическими взглядами на мир, где ему выжить в нашей жестокой среде. Ну да ладно, все, что ни делается, все к лучшему…

Пора бы уже сменить шифр на замке сейфа, давно он его не менял. Не упомнишь все эти комбинации цифр и букв, и так на работе числа скачут как бешеные, а тут еще в голове держи… Но он придумал свой собственный метод. Это просто, как и все гениальное! Ему нужны всего восемь цифр и две буквы. Берешь книгу (сейчас он пользуется обыкновенным томиком Пушкина), первые две или три цифры — номер страницы, далее — номер первой буквы на странице (например, «А» — один, «Б» — два, «В» — три и так далее) потом — номер второй буквы, и так, пока не заполнятся все восемь цифр. А две последние буквы — соответственно следующие по порядку. Очень просто и удобно.

Вот сейчас сорок четвертая страница. «Упиваясь неприятно хмелем светской суеты, позабуду, вероятно, ваши милые черты…» Соответственно шифр будет такой… Черт, где же листок с алфавитом… Ага, вот он… Так, ясно — 44201609ВА. Отлично! Следующий шифр — 45320622АЛ. «Я ехал к вам, живые сны за мной вились толпой игривой, и месяц с правой стороны сопровождал мой бег ретивый». И наверное, никому в жизни не расшифровать, будь он даже семи пядей во лбу. И главное, как естественно: на письменном столе томик Пушкина с закладкой. А вдруг он жить не может без великого русского поэта?