Посох Сераписа - страница 9

— Что еще за шторм?

— Ты его не видишь? — спросила Сейди. — Погоди-ка, — она отцепила рюкзак от ноги и стала в нем рыться. Оттуда она достала другой керамический сосуд, более коренастый и похожий на баночку с кремом для лица. Сейди стянула крышку и вытащила немного какой-то розовой слизи. — Дай мне намазать это тебе на веки.

— Можно я пас?

— Не будь брезгливой. Оно вполне безвредно... ну, для магов. Наверное, и для полубогов тоже.

Аннабет это не убедило, но она закрыла глаза. Сейди нанесла ей на веки слизь, которая покалывала и согревала, словно ментоловый скраб.

— Готово, — сказала Сейди. — Теперь смотри, — Аннабет открыла глаза и резко вдохнула от шока.

Мир словно наполнился красками. Земля стала полупрозрачной — как слои желатина, спускающиеся вниз во тьму. Воздух дрожал от мерцающих завес — ярких, но словно не до конца сгармонированных, как несколько видеозаписей HD-качества, наложенных друг на друга. Вокруг нее кружились иероглифы и греческие буквы, сливаясь и взрываясь при столкновении. Аннабет казалось, что она видела весь мир на уровне атома. Все невидимое было разоблачено, раскрашено магическим светом.

— И ты... ты всегда так видишь?

Сейди фыркнула.

— Боги Египта, нет! Я бы слетела с катушек. Мне нужно концентрироваться, чтобы заглядывать в Дуат. Этим ты сейчас и занимаешься — подглядываешь в щелочку магической стороны мира.

— Я... — голос подвел Аннабет.

Обычно она была уверенным в себе человеком. Когда она имела дело с обычными смертными, то зачастую довольно улыбалась, словно намекая на то, что обладает секретным знанием. Она понимала мир богов и монстров. Смертные не имели об этом ни малейшего понятия. Даже среди других полубогов Аннабет почти всегда оказывалась самым опытным ветераном. Она совершила множество подвигов, о которых остальным героям остается только мечтать, и выжила.

А теперь, глядя на вихрящиеся занавесы цветов, Аннабет вновь почувствовала себя шестилетним ребенком, только что узнавшим, насколько ужасен и опасен реальный мир на самом деле. Она тяжело плюхнулась на песок.

— Не знаю, что и думать.

— А ты и не думай, — посоветовала Сейди. — Дыши. Твои глаза привыкнут. Это похоже на плавание. Если ты дашь волю своему телу, то инстинкты подскажут тебе, что делать. Запаникуешь — тут же утонешь.

Аннабет постаралась расслабиться. Она начала различать узоры в воздухе: течения, плывущие между слоями реальности, ветреные следы магии, дымящиеся с машин и зданий. Место аварии поезда светилось зеленым. У Сейди была золотистая аура с туманными шлейфами позади, которые чем-то напоминали крылья. Там, где лежала собака, земля тлела, словно затухающие угли. От этого места змеились багровые щупальца, следуя по тому направлению, в котором ушел монстр.

Аннабет сфокусировалась на заброшенном квартирном доме, и ее пульс участился в два раза. Внутри башня горела красным — свет просачивался сквозь заколоченные окна, лучился из трещин в осыпающихся стенах. Над зданием вихрились темные облака, и туда слеталось все больше щупалец красной энергии, словно их манила к себе какая-то невидимая воронка.

Эта сцена напомнила Аннабет о Харибде, поглощающей водоворотом воду и корабли. Она однажды встретилась с ней в Море Чудовищ. Воспоминание не из приятных.

— Тот квартирный дом, — сказала она. — Отовсюду притягивает к себе красный свет.

— Таки-да, — подтвердила Сейди. — Египетские маги считают красный цвет дурным знаком. Он означает зло и хаос.

— Так вот куда направилась собака, — догадалась Аннабет. — Она хочет слиться с остальными частями скипетра...

— И, держу пари, отыскать своего хозяина.

Аннабет знала, что должна была подняться. Им следовало поспешить. Но, глядя на вихрящиеся слои магии, она боялась и пальцем пошевелить. Ей понадобилось множество лет, чтобы изучить Туман — магическую границу, разделяющую мир смертных от мира греческих богов и монстров. Но она никогда не думала о Тумане, как о реальной завесе. Как там Сейди назвала ее... Дуат?

Аннабет задумалась, а не связан ли Туман с Дуатом или, быть может, это вообще одно и то же? Число завес, которое она увидела, было ошеломляющим — словно гобелен, сотканный на одной канве сотни раз. Она боялась встать. Запаникуешь — тут же утонешь.