Посох Валмаксиана (ЛП) - страница 9

— Валмаксиан, мой старый друг, — голос демона странным образом порождал эхо, хотя они находились вне помещения. — Чем я могу помочь тебе на этот раз?

Валмаксиан положил руку на посох и попытался унять дрожь… руки, а не посоха. Посох лежал на месте, холодный и безразличный.

Взгляд Эн’Сэль’Динена скользнул к оружию, и серебристые глаза демона широко раскрылись. Уголок его рта приподнялся.

— А, — прорычал он, — посох… Посох Валмаксиана.

Сердце эльфа забилось быстрее.

— Посох Валмаксиана… — повторил он. Да, посох будет носить его имя, решил Валмаксиан, он пронесет его имя через века.

— Чего изволите, сэр? — прошипел демон.

— Карающий удар, — сказал Валмаксиан, поднимая посох и кладя его на колени перед огромным чудовищем. — Карающий удар, всепожирающий огонь, воля, сознание, личность. Он должен жить и знать. Он должен осознавать себя, знать своего создателя, упиваться своей и моей властью. Он должен жить вечно. Он должен стать достойным руки бога.

Демон ухмыльнулся, показывая свои ужасные, острые клыки, затем произнес:

— Нехилый список.

— Стоит все, что угодно, — выдохнул Валмаксиан. Всякая сдержанность и даже здравый смысл покинули его, уступив место чистым амбициям. — Посох должен стоить королевского… нет, божественного выкупа.

Демон сделал шаг вперед, но Валмаксиан даже не моргнул.

— Я просил плату за то, что дал тебе, — сказал Эн’Сэль’Динен. — Ты готов расплатиться со мной сегодня?

Валмаксиан с издевкой усмехнулся:

— Ты не…

— Я дал! — гаркнул демон.

Валмаксиан встал, выпрямил спину и приподнял одну бровь:

— До меня ты служил моему учителю, потом стал служить мне. Ты будешь и впредь мне служить.

— Я назначаю свою цену, эльф, — последовал единственный ответ демона.

Не собираясь давать ничего этому жалкому, магически связанному существу, Валмаксиан пожал плечами:

— Называй свою цену, и покончим с этим.

Демон фыркнул, выпустив облачко ядовитого желтого газа, и сказал:

— Часианна.

Несмотря на уверенность, что Эн’Сэль’Динен ничего не сможет сделать вопреки его воле, что заклинание привязки обязывает демона подчиняться, Валмаксиан почувствовал, как кровь стынет в его жилах.

— Что ты сказал?

— Девушка, — прорычал демон. — Часианна. Ты знаешь, о ком я говорю.

— Почему? — вырвалось у Валмаксиана. То, что Эн’Сэль’Динену было даже известно ее имя, пошатнуло его уверенность.

— Ее кожа, — демон практически прошептал, — она мягкая? Мягкая на ощупь? Теплая и приятная?

Голова Валмаксиана опустилась, и демон захохотал. От его смеха Валмаксиану стало плохо.

— Ты заплатишь мне, — прошипел демон. — Я больше не связан… и никогда не был связан тобой. Твой учитель, этот ублюдок Келаэрид, он ведь пытался предупредить тебя, не так ли? Пытался сказать тебе, что ты никогда не сможешь контролировать меня и что все, что ты от меня получишь, будет стоить свою цену.

— Убирайся. — Поспешность, прозвучавшая в голосе Валмаксиана, выдавала отсутствие уверенности. — Возвращайся в Бездну и больше никогда…

— Глупец, — прервал его Эн’Сэль’Динен. — Я получу ее мягкую кожу, ее податливые губы и ее вздымающуюся…

Валмаксиан выкрикнул командное слово, и сверкающие магические заряды вылетели из конца посоха. Они пересекли небольшое расстояние, отделяющее эльфа от демона, прежде, чем Валмаксиан успел закрыть глаза от внезапной вспышки света.

Вспышка была слишком яркой для волшебных стрел.

Маг открыл глаза и дико заморгал. Пурпурные пятна вскоре рассеялись, а демона уже не было. Стрелы должны были ранить его; разумеется, они бы его не убили, да и распылить бы тоже не смогли. Но демона нигде не было видно.

— Часианна, — выдохнул Валмаксиан, затем развернулся и побежал вниз по ступеням, бормоча слова заклинания, которое должно было в мгновение ока перенести его к дому единственного эльфа на всем Ториле, которого он по-настоящему любил.

Держа посох перед собой, Валмаксиан прошел через последнюю межпространственную дверь и оказался в доме Часианны. Он ожидал увидеть демона Эн’Сэль’Динена, ожидал увидеть, как Часианна и ее слуги отбиваются от монстра, думал вот-вот присоединиться к схватке. Но в доме было пусто, и этого он ожидал меньше всего.