Постельный режим - страница 35

Лара все болтала.

— Но по совести говоря, — между нами, девочками, — если бы не папина болезнь, этого ребенка не было бы. Так что нет худа без добра, это уж точно. Ты ведь меня понимаешь! — Она жеманно усмехнулась.

Я озадаченно заморгала:

— Э-э… Не совсем.

Марк все так же отрешенно стоял, засунув руки в карманы синих джинсов. Лара мельком глянула ему в спину и наклонилась ко мне.

— Ребенка-то мы зачали в ту самую ночь, — шепнула она мне на ухо с игривой ухмылкой заговорщицы. — Ну, когда у папы случился приступ. Ночка, доложу я тебе, выдалась та еще! Я думала, Марку не под силу заставить меня забыть такое ужасное событие, но он был так… так настойчив. М-м-м… потрясающе!

И Лара принялась нашептывать мне подробности их сексуальных забав в ту ночь, когда папа заболел; о давнишней фантазии Марка, чтоб она нарядилась в алое бархатное бюстье и ночью отправилась разгуливать по улицам, и о том, как она неожиданно уступила…

Прозвучали последние слова, прошло несколько секунд, и тут до меня дошло. Алый бархат… Боже милостивый!..

— Ты права, — продолжила Лара, неверно истолковав мое полузадушенное «Ох!». — Мне и самой все это кажется довольно паскудным. Но столкнувшись со смертью, я сделалась такой безрассудной. А потом, Кью, это был самый невероятный секс в моей жизни! Марк превзошел самого себя…

— Лара, опомнись! — вмешался Марк, который только сейчас сообразил, какой пикантный поворот приняла наша беседа. Он вытащил руки из карманов, подбоченился. — Что ты мелешь? — Лицо его исказилось, глаза потемнели от ярости.

Лара одарила его очередной ухмылкой и томно откинулась на спинку больничного кресла-каталки.

— Чего ты смущаешься, пупсик? Я только отдаю тебе должное! — пропела она и, сунув мизинец в рот (ей-богу, не вру), стала покусывать ноготок. Как я понимаю, ей представлялось, что она дьявольски сексуальна.

Марк скрестил руки на груди.

— Думаю, Кью абсолютно не интересно слушать про нашу сексуальную жизнь, Лара! А я так сквозь землю готов провалиться. Смени пластинку. — Он одеревенел от раздражения.

Лара дернула плечиком и стрельнула в меня глазками. Я старательно избегала ее взгляда.

Минут через десять они ушли; о чем мы это время говорили — не помню, хоть убей. Голова гудела от слов, тех слов, что поначалу казались простыми банальностями, но теперь сияли несомненной истиной. «Моя жена сидит на антидепрессантах…», «она такая стеснительная…», «у ее отца сердечный приступ…», «я не могу уйти из-за детей»… И алый бархатный корсет, причина мучений бедной Брианны…

Да-да, Брианны, потому как Марк, бесспорно, и есть ЖМ Брианны! Должно быть, они познакомились на работе, когда Бри еще служила в манхэттенской конторе помощника федерального прокурора. Мне прежде в голову не приходило сопоставить, но они определенно могли работать в одной и той же конторе в одно и то же время. И Брианна точно говорила, что ее любовник юрист, не обремененный моральными принципами…

Если я права, держу пари — Марк порвал их отношения не только из-за беременности, но еще и потому, что в последнее время отношение Лары к его маленьким сексуальным фантазиям кардинально переменилось. Бедняжка Бри, верно, показалась ему пресноватой по сравнению с блистательной Ларой в соболях и бархате. Зачем мужику любовница, более зажатая в плане секса, чем его собственная жена?

И что мне теперь делать? Звонить Брианне, делиться шокирующим открытием? Предъявить обвинение Марку? Или открыть глаза Ларе? Хотя последний вариант сразу отметаем — у меня нет никакого желания разоблачать Марка и Брианну перед Ларой. Брианну — потому что она моя подруга, а Марка — потому что в глубине души не могу винить его за то, что он надувал эту фарфоровую куклу с плоским животом и крепкой задницей. Нет, правда, это смешно. Я-то считала Брианну самой тупоголовой в мире любовницей, поскольку она принимает за чистую монету заявления типа «жена меня не понимает», а выходит, все, что он ей плел, — сущая правда. Ей-богу! Голову даю на отсечение!

Если верить Тому, навязчивая травля нищих горемык с двумя граммами крэка в кармане совершенно не в характере Марка. Студентом Нью-Йоркского университета он активно сотрудничал с Клиникой защиты прав человека, а в ярого преследователя наркоманов превратился лишь после женитьбы на Ларе. Раньше Марк мечтал вернуться в родной городок в калифорнийской глубинке, открыть собственную фирму и защищать интересы местной бедноты, если потребуется, даже в обмен на продовольствие. Но Лару это никак не устраивало («Покинуть Манхэттен? Да ни за что на свете!»). И она не испытывала ни малейшего сочувствия к бедолагам, попавшим в наркотическую зависимость («Лучше бы гимнастикой занимались, лично