Постижение Петербурга. В чем смысл и предназначение Северной столицы - страница 24

Но вот «общего плана» будущего Санкт-Петербурга долгое время как раз и не было. Вопреки всем принципам «регулярности», вплоть до начала 1710-х годов новая столица росла «испытанным древнерусским методом строительства слобод вдоль древних дорог и по берегам рек. Так возникли на Городском, Адмиралтейском и Васильевском островах слободы, разделяемые по профессиональному, национальному и ведомственному признакам и формирующему характерный для русского Севера гнездовой тип размещения селений» [28. С. 52–53]. Прибывший в юную столицу в 1714 году Ф.-Х. Вебер писал: «Вместо воображаемого мною порядочного города, я увидел кучку сдвинутых друг к другу селений, похожих на селения американских колонистов» [13. С. 5]. Только накануне десятилетия нового города, после той же Полтавы, Пётр вознамерился взяться за дело по – настоящему.

Но и к той поре никакого масштабного и стройного плана у него не появилось. В 1712 году царь издал указ о том, что столице надлежит быть не на невских берегах, а на острове Котлин, и посему жителям – прежде всего трём тысячам наиболее богатых и знатных семей – следует переселяться на новое место. Само собой, желающих бросить едва обустроенное место и перебраться за несколько десятков вёрст на небольшой остров не нашлось. Однако наказать ослушников Пётр не успел. Вскоре он решил строить столицу уже не на Котлине, а на Выборгской стороне, потом, в 1715 году, последовал новый указ – селиться на Васильевском острове.

А тем временем было предписано вести реконструкцию уже застроенных территорий и осваивать новые рядом с ними. «Появились многочисленные указы о разрешении строить лишь в определённых местах, определённым людям, из строго определённого материала и только по чертежам архитектора» [28. С. 53]. В соответствии с указом от 20 мая 1715 года, жителям Адмиралтейского острова «было велено ломать в слободе около моста “дворы, которые против селений будут”, так как предполагалось, что здесь пройдёт “прямая линия… на Адмиралтейскую башню" Осенью того же года последовало распоряжение “на большой улице" за Зимним дворцом “ломать по времени” строения, которые “в улицу вдалися", то есть мазанки Макарова, вице-адмирала Крюйса, Чернышова и других высокопоставленных лиц (указ от 16 сентября 1715 г.). По указу от 5 декабря 1717 г., на Адмиралтейском острове должны были быть поставлены вехи, “где быть улицам", а по ним следовало “очистить" улицы для строения “от старого не по линии", то есть снести дома и хозяйственные постройки. Через два года “чертёж" улиц на Адмиралтейском острове, выполненный уже умершим к этому времени архитектором Г.И. Маттарнови, был “отставлен". Теперь требовалось ставить вехи по чертежу архитектора Н. Гербеля, а “где надлежит строению по тем вехам в линеи быть – перестроить"» [3. С. 120].

За освоением Васильевского острова, куда предстояло переселить до 720 дворян-дворохозяев, Пётр тоже следил строго. Сам остров повелел, ломая старые дома, застраивать исключительно по-новому, как в Амстердаме, даже грандиозней: «все каналы и по бокам их улицы дабы шириною были против Эреграхта Амстердамского», то есть главного и самого широкого в голландской столице. И это на берегу Невы, где почти полгода водные пространства скованы льдом!

Впрочем, Васильевский остров и без всяких каналов совершенно не годился для городского строительства. Он был низким, болотистым, и даже при незначительных наводнениях его на треть заливало водой. На западной оконечности острова Пётр приказал бить сваи и насыпать землю. Но вбили тысячу свай, и всё безрезультатно: каждая ушла в вязкую почву, что называется, по шляпку.

Сама мысль устроить центр столицы на Васильевском острове была абсурдна и по другой причине. Здесь намечалось разместить не только жилые дома, но и правительственные учреждения, откуда предстояло руководить всем государством. И это притом, что остров не имел мостов и в период весеннего ледохода и осеннего ледостава оказывался полностью изолированным от остальных частей города да и от всей страны!

Переменчивая и крайне активная натура Петра постоянно ощущалась во всём. Что бы кто ни строил, на всё имелись указы царя, которые без каких-либо объяснений определяли регламент даже на мелкие детали: «размер дымовых труб, вид кровли, расположение заборов и конюшен на участке, материал строительства и его расцветку… порядок копания прудов и их размеры, установку “чугунных баляс с железными шестами”, шлагбаумы и караульщиков из мещан при них, кому можно иметь баню, а кому нельзя, глубину забитых свай, порядок выпаса скота и многое другое» [5. С. 391].