Постоянное напряжение - страница 4
На первое длительное свидание Марина шла на подкашивающихся от страха и стыда ногах. Ее даже вырвало чем-то желтоватым и горьким… Но обыска как такового не было. По крайней мере как описывали приятельницы. Всё прошло благополучно.
А теперь на свидания она ездит как на работу. Деловито, сосредоточенно. Всё изучив за эти годы, отточив движения.
Вот домик рядом со стеной. Он довольно приличный по сравнению с теми, в деревушке. Этот домик для тех, кто приехал побыть с заключенными. Вернее, подготовиться.
Марина втащила сумки, упала на скамейку. Отдохнуть. Время еще есть… Отдохнуть, а потом приняться.
За длинным, через всю единственную комнату, столом уже сидят женщины, работают. Одни распаковывают сигаретные пачки, вытаскивают фольгу и кладут сигареты обратно, разворачивают конфеты и бросают их в один целлофановый пакет, а фантики – в другой; потом будут вместе с мужьями, женихами, отцами заворачивать обратно… Другие, разложив продукты, вещи, заполняют бланки: сколько чего привезли. Два килограмма копченой колбасы, пять пакетов макарон по пятьсот граммов, три плитки шоколада (из которого тоже нужно вынуть фольгу), три пачки кефира… Третьи пишут заявления на свидание; вообще-то заявления уже месяца два-три как пересланы в колонию, но требуется написать еще раз здесь – типа, прибыли, просим предоставить…
Марина поднялась и стала разгружать свои сумки. То же самое предстоит проделать и ей.
Минут через десять в домик вошла огромного – за два метра – роста, крупная, но не толстая, не грузная женщина. Женщина-богатырь. Это инспектор Надежда Юрьевна. Она незлая, даже пусть со специфическим, но чувством юмора, но при ее виде Марина всегда теряется, обмирает. Словно в чем-то виновна, и сейчас Надежда Юрьевна возьмет ее двумя пальцами за шею и посадит в камеру.
– Здорово, девчата! – говорит инспектор, не повышая голоса, но воздух в комнате вздрагивает. – Готовы?
– Здравствуйте… Почти… Сейчас закончим…
– Так, сдаем заявления.
Шурша бумажками, люди по одному подходили к Надежде Юрьевне. Та бегло просматривала текст.
– А это что за курица лапой? Ни слова не понять… и перечеркано.
– Волновалась, – лепечет молоденькая девочка.
– Все волнуются… Первый раз, что ли?
– Да…
– К кому?
– К брату.
– Краткосрочное у тебя?
– Да… Там указано.
– Указано… Говорю ж, ни слова не понять… Ладно. Так, – и от этого «так» воздух снова вздрагивает, – закругляйтесь, и через десять минут – у двери. Все знают дверь?
– Все… Да…
– Кто не знает – идите за остальными. И предупреждаю, – инструктор грозно оглядела стол с горами продуктов, – без сюрпризов в передачах. Всё найду, а неприятности вам надо?
– Нет… Не надо.
Надежда Юрьевна уходит. Все облегченно опускаются на лавки и стулья. Выдыхают, и словно бы слышится в этих выдохах: слава богу, пронесло-о…
Шуршат фантиками, скрипят фольгой интенсивнее, и Марина тоже торопится. Кто раньше подойдет к двери, тот скорее пройдет досмотр, вселится в лучшую комнату. Вторая от кухоньки комната – самая лучшая. Она небольшая, зато в ней одна широкая кровать, крепкий стол, шкаф для одежды. И решетка широкая, сквозь прутья можно в форточку голову просунуть и сделать несколько затяжек сигаретой. Женя курит, а во время свиданий нельзя теперь. Ни курилки, ничего. Он мучается, и близость с ней ему, она чувствует, не очень-то в радость… Издевательство, конечно, запрещать курить три дня человеку…
Хорошо, что многое дома, а потом у Светлахи подготовила. Сгребла то, что вынимала, обратно в сумки и побежала к двери. Ну как побежала – со стороны это наверняка выглядело потешно: сначала выбрасывает правую сумку вперед, делает шаг, потом – левую, и новый шаг. Такой вот бег с нагрузкой…
По дороге вспомнила про брошюрку, вынула из сумки, бросила на землю так, словно бы случайно… Хорошо, что вспомнила – там, на обыске, из-за любого пустяка сложности могут возникнуть.
У двери уже топтались две женщины. Марина и не заметила, как они покинули домик. Тоже с сумками, друг с другом не общаются. Порознь… Эх, накрывается удобная комната.
Дверь была в глубине стены и напоминала вход в штольню или туннель. Крепкая стальная дверь с глазком. Подобные, наверное, и в камерах… Марина много расспрашивала, как живет Женя, и он рассказывал, смотрела передачи, ролики в интернете, и все равно по-настоящему не могла представить как, что, как возможно жить без часа одиночества столько лет, спать среди храпящих, сопящих, стонущих во сне мужчин. «Это как в армии, – усмехался Женя, – почти».