Потерянная морозная девочка - страница 9

Опасность окружала все вокруг них, и она знала об этом, когда смотрела в его серебряные глаза, что он может быть таким же ужасным, как те волки, и таким же коварным, как лед.

— Что ты? — спросил он ее, — и как ты тут оказалась?

Я в своей комнате, мой живот все еще крутит, глаза слезятся. Мне нужно было уйти от мамы, потому что это не правда. Так не бывает. Это нелепо. Невозможно. Просто ошибка. Я выкрикиваю слова в уме, чтобы заглушить другие мысли, но они все равно лезут. Потому что она говорила мне, не так ли, долгими годами во всех тех полуночных рассказах о зимней стране чудес, дикой и прекрасной. И я всегда в глубине души знала, что мой отец не будет обычным человеком, какой была мама. И теперь с приходом первых морозов пару дней назад, все это то, что произошло…

Это не должно было быть большим сюрпризом.

Мой отец — это символ зимы, дух, распространяющий мороз по миру.

Не драматизируй, Сова.

— Ты знала, что это будет что-то чудное, — твержу я себе, смотря на свое отражение в зеркале. Сегодня ночью полнолуние, и мое отражение — это искаженный проблеск новой меня, которую я не знаю. Бледная кожа, бледные волосы, золотые глаза — это я, просто выглядит так по-другому сейчас. Грани кажутся размытыми, и я могу представить, что девочка в зеркале — это какое-то сказочное создание: пропорции смягчены, вроде как, кожа, отдающая странным серебряным блеском.

Что я?

Что-то тянет меня все глубже внутрь себя, страх, которого я не знала прежде. Что если моя мама права, и Ледяной Джек — тот персонаж, которого она так хорошо продумала в своих рассказах — это мой отец, что это означает? Слезы скапливаются в моих глазах, и когда я моргаю, они падают мне на колени, где блестят в лунном свете.

Три маленьких капельки льда.

— Сова, впусти меня.

— Нет! — я вытираю слезы, чувствуя облегчение, когда они тают от прикосновения моей руки.

— Пожалуйста, давай поговорим об этом…

Мама открыла дверь и задержалась там, держа рукой за ручку.

— Я думала, ты была готова, — сказала она мягко, — я думала, что истории, которые рассказывала, когда ты была маленькой помогут… как-нибудь тебе понять. Разве знать не лучше?

— Нет, — сказала я, изображая храбрость и отворачиваясь от нее, чтобы не показывать новую себя, неопределенную себя, но мой голос дрожит, и я обнаруживаю себя, смотрящую на нее, пока слезы продолжают падать, и я уже не пытаюсь их сдержать.

— Ох, Сова.

— Я не знаю, что делать! Что это? Почему я так отличаюсь?

— Все в порядке, любовь моя, — выдохнула она, стремительно присаживаясь рядом со мной на старое покрывало, которое она сделала из моей детской одежды. Мама обняла меня. — Ты чудесная. Ты всегда была моей чудесной, особенной девочкой, — она отодвинулась и взглянула на меня блестящими глазами. — Если это сейчас более очевидно, то это не так плохо, Сова, — сказала она яростно. — Ты становишься той, кем должна была быть всегда. Я всегда задавалась вопросом… и теперь пришла зима, и твое тело меняется…

— Но не вот так! Смотри! — взревела я, когда льдинки слез продолжили падать.

— Они прекрасны…

— Ой, мама! — я гневно отстранила ее, сжав челюсть, чтобы перестать. — Ты всегда так говоришь, но… Они не должны, не должны быть такими! Что мне теперь делать? Как я буду ходить в школу? Что я скажу людям?

— Ты расстроилась, — ответила она, — но так будет не всегда. Честно говоря, я и сама не знаю, что теперь будет, Сова, и я понимаю, что быть другой сложно, но с тобой все будет в порядке. Разве я хоть раз сомневалась в тебе?

— Откуда тебе знать, что значит быть другой? — заявляю я, отстраняясь. — Я имею в виду, реально. Когда ты в последний раз плакала слезами изо льда или наполовину замораживала своего лучшего друга прикосновением? Откуда тебе знать какого это?

— Сова!

— Ты не сможешь это исправить.

— Я не уверена, что это нужно исправлять, — сказала она, глядя в ночное небо, ее темные глаза блестят, — Но если ты думаешь, что есть кто-то, кто сможет тебе помочь больше, возможно, ты должна поискать их. Я полагаю, ты могла бы…

— Ты имеешь в виду его?

— Я больше никогда не смогу его встретить, — сказала она, ее голос стих. — Но ты другая, как ты говоришь. Ты часть того мира, о котором я тебе рассказывала, Сова. Пойдем, я покажу тебе, где все началось…