Потерянная память - страница 2

Я начал передавать, сначала слабо, потом сильнее. Невероятно: кожа пришельца казалась абсолютно непроницаемой. Внезапная мысль о том, что металл может быть таким чужеродным, будто расплавила что-то у меня внутри. Я в ужасе отпрянул, мое реле самосохранения работало с перегрузкой.

Я вздрогнул, так как совсем рядом заработал чей-то передатчик.

— Не слишком ли шумит этот репортер? Кто разрешил ему находиться здесь?

Я совсем позабыл об охранниках музея. Пятеро из них смотрели на меня, пульсируя от гнева. Я узнал Чирика, начальника охраны, и постарался объяснить ему, что не собираюсь ни во что вмешиваться и попросил, ради моих читателей, разрешения присутствовать на процедуре исследования пришельца. Немного посовещавшись, они позволили мне остаться.

Я молча и с некоторым изумлением наблюдал, как они, один за другим, пытались войти в СВЧ-контакт с безмолвным существом из космоса. С каждым, однако, произошло абсолютно то же самое, что и со мной.

Чирик, подвеска колес которого изрядно поизносилась, оперся на свои дополнительные штанги и погрузился в раздумья.

— Придется вызывать Фиф-Фифа, — изрек он наконец. — Возможно, пришелец и в сознании, но просто не может общаться с нами на стандартных частотах.

Фиф-Фиф имел способность обнаруживать передачу в любом спектре частот. К счастью, сегодня он как раз работал в музее и сразу же явился на наш вызов. Молча постояв перед незнакомцем, Фиф-Фиф насторожился и через некоторое время сказал:

— Он что-то передает.

— Почему мы его не слышим? — спросил Чирик.

— У него очень странный сигнал на необычной частоте.

— Хорошо, а что он говорит?

— Какую-то бессмыслицу. Погодите, я еще немного подстроюсь, и постараюсь перевести его сигнал в стандартный.

Как и любой хороший репортер, я делал непрерывную запись происходящего.

— …после неудачной посадки на планету, — вещал незнакомец, — аккумуляторы садятся. Все приборы разбились к чертовой матери, шлюз заклинило, а я слишком слаб, и не могу открыть его вручную. Кроме того, кажется, начинаю бредить. Слышу сильные ненаправленные передачи по-английски, какую-то чепуху, вроде бормотания гоблинов, хотя знаю, что наш корабль один в этом секторе. Если слышите меня, но не успеете помочь вовремя, помолитесь за здоровье моих мальчиков. Отключаюсь на пару часов, но оставляю канал связи открытым и надеюсь…

— Должно быть, он повредился рассудком при падении, сказал Чирик, печально глядя на пришельца. — Может он нас видеть или слышать?

— Теперь он уже может ясно различать наши слова, — сказал Фиф-Фиф, — так как я окончательно подстроился, и могу четко конвертировать сигнал. Скажи ему что-нибудь, Чирик.

— Привет, — неуверенно произнес Чирик. — Э-э… добро пожаловать на нашу планету. Мы очень сожалеем, что ваш механизм пострадал при падении. Но вы почувствуете себя лучше, когда вас отремонтируют и подзарядят — наши мастерские лучшие на планете. Подскажите нам только, в чем вы наиболее нуждаетесь…

— Что за чертовщина! Какой это корабль? Где вы?

— Мы здесь, — сказал Чирик. — Вы можете видеть или слышать нас? Ваши зрительные ячейки, вероятно, повреждены? Или вы ориентируетесь исключительно по радиосигналам? Мы не можем найти ваших глаз и допускаем, что вы каким-то образом защитили их на время перелета, или просто избавились от них при очередном капитальном ремонте.

Подождав немного, Чирик продолжил извиняющимся тоном:

— Мы также не можем понять, на какой частоте вы передаете. Пока мы считали, что вы находитесь без сознания, мы пытались связаться с вами по СВЧ. Однако ваша кожа совершенно непроницаема для наших сигналов.

— Не знаю, кто из нас рехнулся — я или вы, — сказал незнакомец. — На каком расстоянии от меня вы находитесь?

Чирик быстро прикинул дистанцию.

— Один метр и два с половиной сантиметра от моих глаз до вашей ближайшей точки. В пределах касания, проще говоря. — Чирик осторожно вытянул руку: — Ощущаете меня, или ваше контактное чувство повреждено?

Всем, однако, стало уже совершенно ясно, что рассудок пришельца был поврежден в наибольшей степени. Я пытаюсь фонетически воспроизводить его бессмысленное бормотание, записанное на моей ленте. Знаки препинания и написание, как вы можете догадаться, я делал чисто по наитию.