Потерянное поколение - страница 38

Прежде на детинце, кроме большого летнего собора, был отапливаемый зимний собор, небольшой. Там совершались богослужения зимой, в большом было слишком холодно. Этот зимний собор разобрали на кирпичи и построили из них единственный жилой дом за 24 года советской власти, хотя Псков был перенаселен. Особенно во время коллективизации в него нахлынули крестьяне, бежавшие от голода в деревне. Может быть, и башенки лютеранской церкви пошли на этот дом, а остальные кирпичи не понадобились.

Но вернемся к арестам 1937–1938 годов. Если в былые годы арестовывали больше так называемых «бывших», потом тех, в ком подозревали скрытых противников, хотя среди них были совсем аполитичные, вроде агронома Гуляева или начальника станции Масленникова, о которых я уже писала, то есть в большинстве случаев русских и, конечно, беспартийных, то в эти годы под волну арестов попали многие партийцы, независимо от их национальности, а из беспартийных, как я уже указывала, большой процент людей не чисто русского происхождения. Так, была арестована латышка, врач-хирург, которая делала сложные операции на сердце. У нас были знакомые врачи, и они говорили, что таких операций никто еще не делал и что если б об этом дали сведения в прессу, то была бы мировая сенсация. Все ее коллеги ждали, что ее вызовут в Ленинград или Москву и предоставят ей более широкое поле деятельности. Вместо этого ее арестовали, и она исчезла в одном из бесчисленных концлагерей. То, что среди арестованных было много коммунистов, сделало эти годы особенно известными. К сожалению, вся мировая пресса шла и до сих пор до известной степени идет на поводу у коммунистов или бывших коммунистов, а те зачастую считают людьми только своих и шумят лишь о терроре, который был направлен против них. Между тем, массовые аресты шли все время.

Семья Зины уехала в Нижний Новгород, прозванный Горький; семья Лиды уехала в Казань. Мы продолжали заниматься. Что же было делать? Выпускные экзамены нашего класса прошли блестяще. Приехавший из центра представитель присутствовал на устном экзамене по литературе и пришел в полный восторг: «Это не ученики 10-го класса, это ораторы!» — говорил он. Василий Алексеевич сиял. Мне, помню, достался отвратительный билет, — «Облако в штанах» Маяковского, которого я терпеть не могла. Но и я сумела наговорить достаточно, чтобы поразить представителя из центра. Помнится, как мы в 10-м классе не хотели читать «Дело Артамоновых» Горького, хотя мы этот роман проходили. Нам этот в общем невинный, хотя и скучный роман, казался слишком порнографичным. Как-то раз В.А. вызвал Валю и предложил ей рассказать содержание романа. Валя его не читала, но она минут 15 без остановки говорила о Горьком, его творчестве и пр. Гринин посмотрел на нее и сказал: «Романа вы не читали, но 5 я вам все же поставлю». Так что при случае мы могли заговорить любого представителя из центра.

На экзамене по немецкому языку присутствовала какая-то учительница из провинции. Она только удивленно открывала глаза, когда слышала, как мы пересказывали прочтенный по-немецки рассказ по-немецки же. Она, вероятно, сама не могла бы этого сделать. Нашим троечникам она бы поставила пять.

На экзамен по истории партии пришли коммунисты из педвуза. Фамилия Вали начиналась тоже на П, как моя, и мы вместе вышли к переднему столу, за которым сначала сидели, изучая свои билеты. Валя отвечала первой. По билету она все знала, но гости из педвуза начали забрасывать ее вопросами по текущей политике. Всех я не помню, вспоминается мне один вопрос: «Как зовут лидера фашистов в Судетской области?» Валя не знала. Я же по текущей политике знала тогда все, что можно было вычитать в «Правде». Я шептала ей: «Гейнлейн». Техника подсказывания у нас была хорошо разработана, и она сказала это имя. Так же и в отношении других аналогичных вопросов. Не заметили они, что у них под носом подсказывали? Или не захотели заметить? Они ничего не сказали, и Валя получила 5. Мне же достался знаменитый съезд и раскол на большевиков и меньшевиков. Конечно, я его знача по «Краткому курсу». Мне не было задано ни одного дополнительного вопроса (может быть, они все же заметили, что я подсказывала?), и мне тоже поставили 5.