Потерянные годы - страница 42
— Молоток, — задумчиво сказал Райландс.
«Будто бы сломал голову этому старику за то, что он встал на пути».
Райлендс кивнул. «Если бы это был Даррен, я бы поверил. То, как он посмотрел на меня, всего на секунду, сегодня. Если бы у него в руках был пистолет, то…
Остальное лежало между ними, недосказанное. Резник думает о том, чтобы зайти к Прайору с дробовиком в руках.
— Кит знает, где он живет? — спросил Резник.
— Думаю, да.
— И он вернется сюда сегодня вечером?
— Кит?
"Да."
"Наверное. Насколько я знаю."
«Мы могли бы подобрать его, обвинить…»
Но Райлендс покачал головой. — Должен быть другой путь.
Резник откинулся назад, закинул одну ногу на другую и подождал, чтобы услышать, что это было.
Наверху ступенек подвала Резник сказал: «Прошлой ночью, после того, как я был здесь, я нашел старую пластинку «Wasted Years»».
«Рути…»
"Да."
"Прекрасный голос."
"Согласованный."
— Я полагаю, до сих пор не на связи?
Райлендс покачал головой. — Не видел Рут много лет. Едва ли с тех пор, как этого ее парня отправили вниз. Что это было? Двенадцать лет?"
"Пятнадцать."
— Господи, — тихо сказал Райлендс.
«Ходят слухи, — сказал Резник, — что он возвращается».
"Прежний?"
"Да."
— Господи, — снова выдохнул Райлендс.
— Мне лучше уйти, — сказал Резник, удаляясь. «То, что я слышал тогда, это несколько счетов, которые нужно свести, когда он вернется на улицу».
Резник кивнул. "Возможный." Он остановился недалеко от входной двери. — Когда-нибудь услышишь, где сейчас Рут, позвони нам, хорошо?
"Да, верно. Хотя, как я уже сказал, не думайте…
«Это другое дело, твой Кит, дай мне подумать об этом. Так или иначе, я вернусь на связь». Резник протянул руку. — Было бы хорошо, если бы мы могли что-нибудь придумать между нами, в старые добрые времена.
Его глаза на мгновение задержали взгляд Райлендса, не желая, чтобы тот ускользнул от своей мысли.
— Да, — сказал Райлендс. "Конечно. Я сделаю все, что смогу».
"Хорошо."
Райлендс отступил назад и стал смотреть, как инспектор выходит на улицу; когда он закрыл дверь, он прислонился головой к твердому дереву, зажмурив глаза. Он останется там, как и был, до тех пор, пока не исчезнет острая потребность найти выпивку.
Ночь была ясной, луна была на три четверти полной, и Резнику нужно было идти пешком. Через десять-пятнадцать минут он будет на Слэб-сквер и сможет поймать такси, если захочет. Руки в карманах, воротник пальто поднят, Резник ушел.
Двадцать
На площади пятидесятилетний мужчина в закатанных до колен брюках плескался в одном из фонтанов, выплескивая пригоршнями воду под мышки своего ветхого пальто. Молодая женщина с татуированным лицом пела старинную английскую мелодию стайке чумазых голубей. Резник стоял у одной из скамеек, прислушиваясь: девушка в джинсовых шортах и футболках внахлест, сбритые волосы, кожаный жилет с мертвой головой на спине, стоит там, не обращая внимания ни на что, поет, голосом странно тонким и чистый, «Она прошла через ярмарку».
Когда она кончила и Резник, желая поблагодарить, сказать ей, как это прозвучало, дать ей, быть может, денег, целеустремленно направился к ней, она повернулась к нему спиной и удалилась.
На ступеньках, в тени львов, целовались парочки. Молодые люди в рубашках с короткими рукавами, высунувшись из окон своих автомобилей, медленно кружили по площади. Напротив того места, где стоял Резник, возвышался безвкусный кирпич и стекло магазина, который двадцать лет назад был пабом Black Boy, где он и Бен Райли встречались за пинтой пива ранним вечером. Стекло, которое десять лет назад разбивалось и снова разбивалось, когда бунтовщики хвастались и ревели по улицам города.
Нет возможности сдержать все это сейчас.
Внутри дома он принял душ, нагревая воду так сильно, как только мог, и подняв к ней лицо с закрытыми глазами; снова и снова намыливал свое тело, как он это делал после того, как его вызвали для осмотра какой-нибудь несчастной жертвы, убитой часто не из-за мелочи или ревности, оказавшейся не в том месте не в то время. Пар заволакивал ванную, забивал воздух, а Резник все еще стоял там, согнув спину под брызгами, довольный тем, что он омывает его.