Потерянные годы - страница 6

  Только.

  Это слово все еще жестоко дразнило Хьюитта.

  Он подумал о родителях этих мужчин, когда они услышали эту новость; мысли о случайности и несчастье, стабильности и течении, море и суше. Как только смог, ушел из флота.

  Отец Хьюитта вышел на пенсию: скорее, его уволили рецессия и ревматоидный артрит. Теперь он спокойно жил в коттедже в Нортгемптоншире, выращивал овощи, держал коз, рос одиноким. Питер купил ферму недалеко от себя, но не слишком близко; его намерением всегда было идти своим путем. Он много думал об этом, и казалось правильным, что его методы и средства должны быть настолько органичными, насколько это позволяют хорошее деловое чутье и местность.

  Помимо посевных площадей, Хьюитт держал стадо фризских коров и имел несколько контрактов на поставку органического молока. Его жена Пип владела прибыльным фермерским магазином. Вместе они призвали местные группы и школы посетить ферму, чтобы они могли объяснить свои методы. Распространить слово. Хьюитт становился все более востребованным в качестве оратора в разных частях страны, иногда в Голландии или даже во Франции.

  К этой работе, как посол органического земледелия, он относился серьезно, как и в свое время в качестве директора школы, к своей работе в качестве JP. Если вы что-то берете у сообщества, сказал он менее убежденным друзьям, вы обязаны что-то вернуть. Так он относился к земле. Вот почему он без колебаний принял приглашение войти в Совет посетителей местной тюрьмы. Часть его обязанностей заключалась в том, чтобы работать в местном контрольном комитете, рекомендации которого направлялись в Совет по условно-досрочному освобождению.

  Вот почему он ехал сегодня под низким небом, чтобы допросить заключенного с длительным сроком пребывания, чье заявление об условно-досрочном освобождении должно было быть рассмотрено. Проявляя бессердечное пренебрежение к безопасности других, вы были готовы угрожать и применять насилие в погоне за личной выгодой. Хьюитт прочитал заключение судьи перед тем, как выйти из дома. Человек, с которым он собирался встретиться, был признан виновным по пяти отдельным пунктам и приговорен к пятнадцати годам заключения. Характер правонарушений, применение насилия означали, что после отбытия двух третей этого срока автоматического освобождения не будет. Однако через десять лет встал вопрос об условно-досрочном освобождении.

  Хьюитт сбавил скорость, когда в поле зрения показалась боковая дорога, ведущая к тюрьме, посмотрел в зеркало заднего вида, перестроился в другую полосу и четко обозначил свое намерение.

  В тот момент, когда он прошел через двойные двери и услышал, как они закрылись за ним, Питер Хьюитт почувствовал, как что-то покинуло его тело. Он вернет его только через несколько часов, бродя по полям своей фермы, любуясь видимыми горизонтами.

  — Хороший у вас сегодня день, сэр, — заметил надзиратель. — Очень хороший парень, я уверен.

  Прайор сидел в комнате без вида и естественного освещения: простой деревянный стол, металлические стулья с тканевым сиденьем и спинкой. Он едва взглянул, как дверь открылась.

  — Одному мы его не научили, — сказал надзиратель, — манерам.

  — Спасибо, — сказал Хьюитт. «Мы будем в порядке».

  Когда дверь закрывалась, Хьюитт представился и протянул руку. Сев, он вынул пачку сигарет, которую купил утром в деревенской лавке, и швырнул ее через стол. Коробка спичек тоже.

  Прайор поблагодарил и угостился, закурил и впервые прямо посмотрел на своего посетителя.

  — Вы, конечно, понимаете важность этого интервью? — спросил Хьюитт.

  Что-то вроде улыбки мелькнуло в глубине глаз Прайора. — О да, — сказал он.

  Тюрьма лишила его веса, сделала сильным. Так было у некоторых, у немногих; те, кого он не узаконил и не ослабил, разрушаются. Десять лет сделали кожу Прайора седой, но она была плотной; мышцы ног и рук, груди и спины были крепкими; глаза были еще живы. Приседания, отжимания, растяжки, сгибания. Концентрация. За исключением одного случая, всякий раз, когда у него возникало искушение наброситься, ответить, слишком резко отреагировать, он думал об этом моменте, об этой встрече. Он держался в основном в себе, ожидая этого: возможности освобождения.