Потеряшка с Пожарной, 19 (СИ) - страница 11

— Хотел. — Он достал одеяло и постелил его на траве. — Иди сюда.

— Почему так?

— Как? — спросил Антон.

— Хорошо. С тобой приятно сидеть рядом.

— А должно быть неприятно?

— Ну… Я ходила в кино с другом.

— У которого из-за тебя были неприятности?

— Да. Он меня за руку взял. У него такие противные были ладони, влажные, что я потом тайком свою руку платком вытирала. Как лягушку потрогала.

— А ты трогала лягушек?

— Так они же в воде живут, значит по умолчанию склизкие.

— Сейчас начнёшь рассказывать про склизкие поцелуи.

— До поцелуев у меня дело не дошло.

— Хочешь тебя поцелую?

— Антон, не думаю, что это будет правильно.

— Я настаивать не буду. Расскажи что-нибудь.

Она рассказывала о том, как ей надоела учёба, как она боится, что не сможет сдать экзамены на высший балл. Она рассказывала, как бабушка всё чаще стала болеть. А мама стала раздражительной, потому что рассталась с любимым человеком, который так и не вошёл в их семью. Он гладил её по руке. Одёргивал себя, когда рука так и тянулась к её груди или наровилась спуститься к бедру, которое было едва прикрыто шортами.

Антон чувствовал себя парнем из песни Цоя про восьмиклассницу. Он чувствовал, как она расслабилась в его объятиях. Замолчала. Солнце начало садиться, окрашивая всё в красный цвет. По реке проплыла баржа. Чайка носились над водой.

— Поцелуй меня, — попросила Констанция.

— Ты уверена в этом?

— Да, — она закрыла глаза и выставила вперёд губы, свернув их трубочкой, чем вызвала улыбку Антона.

— Не так.

— А как? — спросила она. Тёмные глаза были окружены густыми ресницами. Прямой взгляд. Смелый и любопытный.

Антон скользнул пальцами по её щекам, наблюдая за её лицом. Тонкие черты, аккуратный носик, полные губы и тёмные глаза, словно околдовывающие его.

— Ты мне так и не ответила, останешься со мной?

— Я и так с тобой. Что ты ещё хочешь?

— Не хочу тебя никуда отпускать, — честно признался он, наклоняясь к её губам. Она обвила его шею руками, ласково отвечая на поцелуй.

— Теперь я на тебя обижусь, если ты меня отпустишь, — прошептала она, с манящей улыбкой на губах.

— Ты вся замёрзла. У меня толстовка в машине. Сейчас принесу, — сказал Антон, поспешно вставая, боясь, что не справится с желанием уложить её на этом одеяле и научить не только целоваться, но и куда более существенному.

Она утонула в его толстовке. Он и не думал, что она такая мелкая. Вроде одного роста, но она была намного его тоньше.

— Раз играем сегодня в Золушку, то нужен бал, — ответила она.

— Я танцевать не умею, — признался Антон.

— И я не умею. Только по фильмам.

Она сделала шутливый реверанс и посмотрела на Антона. Он так же шутливо поклонился. Протянул ей руку.

— Раньше танцевали едва касаясь руками.

— Жестокие люди, — он поймал её и притянул к себе. — Как можно удержаться от соблазна, чтоб не прикоснуться к телу?

— А чего к нему прикасаться? — рассмеялась Костанция.

— А тебе разве неприятно, когда я так делаю? — усмехнулся он, проводя ладонью по её бедру.

— Какая у тебя ухмылка неприятная! Вот поэтому и надо танцевать на расстоянии! — она выскользнула из его объятий. Мягко покружилась. Он поймал её и притянул опять к себе.

— Надо будет разучить парочку таких танцев, чтоб ты от меня не отходила ни на шаг.

— Почему это?

— Кажется что ты отойдёшь и потеряешься.

— Если ты меня не отпустишь, то не потеряюсь.

— Раз поймал, то не отпущу, — он приподнял её над землёй. — Никуда и никогда.

Глаза в глаза. В её взгляде горел огонь заката. Она тонула в его серых глазах, что напоминали туманные дали. Улыбка сошла с губ. Сумасшествие. Она не узнавала себя, когда оплела его бёдра ногами. Поцелуй напоминал огонь. Было странно осознавать, что этот огонь разожгла она. Сознание помутилось. Он осторожно положил её на одеяло. Констанция чувствовала его ладони на своих бёдрах. Поддавалась ему навстречу, растворяясь в поцелуе и ласки. Антон очнулся первым.

— Если мы с тобой продолжим в том же духе, то ты повзрослеешь раньше времени, — предупредил он.

— Мне всё равно.

— Тебе не всё равно. Через полчаса ты мне этого не простишь, — он прижал её к себе и ласково стал гладить, успокаивая разбушевавшийся огонь.