Потерять сапог - к счастью - страница 2

стр.



   - Женщина! - услышала за спиной грубый голос запыхавшегося человека.



   Первой мыслью Инны было не отвечать, а бежать... Но внутренний голос чётко подсказывал, что лучше остановиться и узнать, что тому или той за спиной от неё нужно. Ведь Инна сейчас была жуть как уверена: если она сейчас побежит, то её догонят...



   - Что? - обернулась Инна. Сжала крепко сумку, пытаясь в неверном свете фонарей определить, кто перед ней.



   - Женщина, сумочку свою дайте мне. Живо.



   Вот в руке бомжа, в этой нелепой широкой одежде, скрывающей грузную фигуру, блеснул нож. Инна догадалась, что перед ней всё же мужчина. И всё, чего ей захотелось сейчас, так это от злости треснуть его своей сумочкой по голове.



   - Нет, не дам, пошёл к чертям собачьим! - выкрикнула Инна.



   Бомж в ответ рассмеялся, закашлялся и, что-то злобно бубня, похоже: "Дай денег, курва!", побежал на неё.



   Инна раньше никогда не представляла себя в подобной ситуации, даже в кошмарном сне. И как поведёт себя, тоже не предполагала, опасаясь больше всего, что растеряется, впадёт в ступор, как часто происходило с героинями детективных сериалов, просмотренных на пару с мамой. Но Инна стиснула кулаки, крикнула громко и со злостью - так, что сама своего голоса не узнала:



   - Ааа! Помогите!



   Затем схватила сумку, обернула ручки вокруг руки и ударила бомжа, целясь в лицо. И попала.



   Бомж ухнул, и его гневный с фырканьем крик перешёл в непристойные визгливые ругательства.



   Инна во весь дух побежала прочь. Бомж, судя по шуму позади и чавкающему плеску в лужах, побежал за ней. Нет, на этих каблуках она точно далеко не убежит. "Наверное, он это понимает!" - скользнула ошалелая, холодная от ужаса мысль. Инна остановилась и начала снимать сапоги. Один сняла, на втором же застряла молния - с концами, сколько Инна её ни рвала, с усердием потягивая из стороны в сторону.



   Бомж уже был в двух шагах. Инна запустила в него сапогом, выиграв немного времени, и побежала на проезжую часть, мельком увидев на повороте свет фар, размахивая руками, хромая на одну ногу, прикусывая губы от усилий. Затем истошно заорала, услышав за спиной злорадное хихиканье бомжа:



   - Помогите!



   Гудок троллейбуса - и он затормозил. Передняя дверь раскрылась. За куртку со спины вдруг резко дёрнули и отпустили, соскользнув рукой с мокрой ткани. Инна вопреки босой ноге пулей вскочила в троллейбус, крича:



   - Закройте дверь, скорее!



   Что водитель благоразумно и сделал. Инна шумно и часто дышала, её сердце билось как угорелое. Водитель что-то говорил, открыв стекло между салоном и своей кабиной. Инна не слышала из-за шума крови в ушах.



   От яркого света в троллейбусе у неё слезились глаза. А от тепла тело вдруг стало ватным, неподъёмным, таким лёгким, словно превратилось в воздушный шар. Она не увидела, когда водитель перебрался в салон троллейбуса, просто вдруг услышала его голос и разрыдалась.



   - Ну, что вы, не плачьте. Скажите лучше, как вас зовут и что случилось? Может, полицию вызвать?



   Голос мужчины оказался неожиданно приятным. Бархатистый и такой мягкий, что сразу успокоил. Инна покачала головой, затем осознала, что водитель так ничего не поймёт, и сказала:



   - Он денег хотел. Ножом размахивал. За мной гнался. Ненормальный? - Голос Инны сорвался на хрип, она всхлипнула.



   - Вы где живёте?



   - А что? - От неожиданного вопроса Инна вдруг почувствовала, что пришла в себя, и наконец-то рассмотрела мужчину как следует. Вон какой он оказался высокий и худощавый. В светло-кремовом свитере, из-под которого виднелся воротничок белой рубашки, и в тёмных, свободного покроя джинсах. Волосы мужчины были тёмные, густые, модно постриженные, а сам при этом вот тоже довольно симпатичный, глаза тёмно-карие, необычайно добрые. Как только Инна осознала, что смотрит на водителя слишком долго, то сразу начала смущаться, поэтому кашлянула.



   - Давайте вас домой проведу, если хотите. Только в парк троллейбус доставлю. Или лучше такси вам вызову.



   - Не надо, я пешком лучше... - встала Инна, с грустью поглядывая на свою ногу в одном сапожке.