Потомки - страница 14
— Ты не купишь мне смузи[11]? — просит Скотти.
— Нет.
— А бургер?
Неплохая идея.
— Нет.
— О господи, папа, только не говори, что именно сейчас ты бы выпил пива.
— Ты только что ела, Скотти.
— Ладно. Тогда купи коктейль с арахисовым маслом.
Я сглатываю слюнки:
— Перестань, Скотти. Не сейчас.
Поток автомобилей замедляет движение, и мы медленно подползаем к светофору. Рядом с нами по зеленой траве гордо вышагивает семейство; его глава тащит на голове лодку — желтый пластиковый каяк. На всех членах семьи — двое детей и двое взрослых — фиолетовые футболки с надписью: «Дружное семейство Фишер».
— Придурки, — говорит Скотти.
Мы обгоняем Фишеров и останавливаемся; затем они обгоняют нас. Загорается зеленый свет, мы трогаемся. Проезжая мимо Фишеров, Скотти высовывается из окна и громко кричит: «Придурки!» Я успеваю заметить, что отец семейства резко вскидывает руку, чтобы закрыть жену и детей от какого-то летящего предмета.
— Скотти! — говорю я. — Что это было?
— Я думала, тебе будет смешно.
Я смотрю в зеркало заднего вида. Фишер-папа отчаянно жестикулирует и что-то кричит старшему сыну, который срывает с себя футболку и швыряет ее на землю. У меня начинает стучать в голове.
— Немедленно подними стекло, — говорю я дочери.
— Здесь ручки нет. У нас новая модель.
— Тогда нажми на кнопку. Ради бога, да сделай ты хоть что-нибудь! Между прочим, на дорогах полно машин, у которых стекла поднимаются вручную. Их вообще большинство. Прекрасные машины.
— Здесь поворот, — говорит Скотти.
— Ты знаешь, где живет Лани?
— Она же меня каждый год приглашает на день рождения!
— Слушай, перестань разговаривать со мной так, словно я обязан знать все на свете!
— Приехали, — говорит Скотти.
— Нам сюда?
— Да, сюда.
Я жму на тормоз и останавливаюсь. Смотрю на дом, который ничем не отличается от домов, расположенных по берегам Зачарованных озер: вечно распахнутая передняя дверь, которой никто не пользуется, за ней дверь, затянутая антимоскитной сеткой, открытый гараж: перед входом в дом — резиновый коврик, на котором валяются пляжные шлепанцы и туфли. Мы выходим из машины и по подъездной дорожке направляемся к дому. Я спрашиваю дочь о Лани:
— Значит, вы были подругами?
— Ага. До прошлого года. Она меня пригласила на вечеринку, а потом выставила за дверь, и я весь день просидела вон там, пока остальные веселились в доме. — Скотти показывает пальцем на стол, стоящий в гараже. На Зачарованных озерах всегда так: никто не использует гаражи по назначению. В них устраивают обеды на открытом воздухе или ставят дополнительные холодильники. — Она думала, что вся из себя крутая, а потом я раз — и начала всем нравиться, а она стала жирным поросенком, и удача изменилась.
— Удача ей изменила, — уточняю я. — Отвернулась от нее…
За сетчатой дверью появляется силуэт миссис Хиггинс. Дверь открывается, мы входим в дом. Мы с хозяйкой здороваемся, пожимаем друг другу руки, и, поскольку миссис Хиггинс держит дверь открытой, мне приходится подойти к ней совсем близко; так мы и стоим, словно собираясь не то расцеловаться, не то сцепиться в драке.
— Спасибо, что приехали, — многозначительно говорит миссис Хиггинс, словно делает мне огромное одолжение.
— Пожалуйста.
Мне ужасно хочется сообщить ей, что у меня жена в коме, но я дал себе клятву: никогда не использовать этот факт ни для получения каких-то преимуществ, ни как аргумент в споре.
Миссис Хиггинс смотрит на мои туфли; я тоже смотрю на свои туфли и наконец понимаю, что должен их снять. Ненавижу дома, где принято снимать обувь.
Я снимаю туфли и остаюсь в черных носках. Один из них немного темнее другого. Скотти делает несколько шагов вперед и сует в рот жевательную резинку. Я хочу сказать ей, что жевать резинку, находясь в гостях, неприлично. Этим ты выказываешь пренебрежение к хозяевам. Миссис Хиггинс ведет нас в столовую, где на диване, положив ногу на ногу, сидит девочка с пышными, как у африканки, волосами. Должно быть, это и есть Лани. У нее характерные для европейки каштановые волосы, густые и мягкие, и вздернутый нос. Теперь понятно, откуда взялось это прозвище — Лани Пиггинс