Потопленные - страница 13
Седьмого декабря 1941 года в 7 час. 55 мин. началась воздушная атака на Пирл-Харбор. На море был шторм. Волнение было столь сильным, что даже на глубине 27 м мы ощущали качку, крен доходил до 5 °. Начиная с 8 час. 25 мин. можно было слышать доносившиеся из Пирл-Харбора слабые звуки взрывов, однако кораблей противника не было видно. Под влиянием качки подводная лодка стремилась подвсплывать и вновь погружаться. Мы принимали все меры к тому, чтобы удерживать ее под водой. Помпы работали почти беспрерывно. Лодка то становилась тяжелее и начинала погружаться, лишая возможности вести наблюдение в перископ, то снова всплывала (когда начинали откачивать воду из дифферентных цистерн), стремясь выскочить на поверхность. Наконец при полном дневном свете подводная лодка все же выскочила один раз на поверхность. В такое время нельзя было позволить противнику обнаружить лодку. Мы быстро заполнили уравнительную цистерну, приняв до 20 т воды, но лодка отказывалась погружаться. Командир отдал приказание: «Быстрее — видны два разведывательных гидросамолета!» В конце концов нам удалось снова погрузиться на глубину 27 м, однако качка не прекратилась. Затем была обнаружена неисправность помпы, которая использовалась для дифферентовки лодки, вследствие чего предотвратить небольшой дифферент на нос оказалось невозможным. Испытывая исключительное неудобство, мы искренне надеялись, что не будем захвачены врасплох противником в таком состоянии. Я все время смотрел на часы, ожидая захода солнца, когда всплытие на поверхность безопасно.
Значительно позже, после нашего возвращения в Японию, мы узнали о перехвате американской радиограммы, переданной открытым текстом, сообщавшей об обнаружении подводной лодки противника в 10 милях южнее мыса Барберо. Вероятнее всего, это была наша «I-24». Однако в то время противник был полностью занят отражением воздушного налета, и ему, по-видимому, некогда было заниматься охотой за подводными лодками, находившимися за пределами бухты. В тот первый день войны мы не видели кораблей противника, нас не обстреливали из артиллерии и не бомбили глубинными бомбами.
С наступлением темноты, следуя обычному порядку, мы, для того чтобы всплыть, начали продувать главные балластные цистерны. Вместо того чтобы всплыть на ровном киле, лодка опасно накренилась на правый борт. Быстро прекратили продувание цистерны левого борта, однако крен лодки усиливался. Срочно произведенная проверка показала, что главный клапан цистерны был недостаточно хорошо закрыт, чему препятствовал попавший в клапан кусочек дерева, который, к счастью, легко удалось вынуть. Прошел уже месяц с тех пор, как было закончено строительство лодки, а мусор, попавший в лодку еще на заводе, продолжал причинять много мелких неприятностей. Перед выходом в море все, казалось, было как следует вычищено, однако что-то застряло в трубке и причиняло нам теперь такое беспокойство буквально у порога противника. Как только клапан был прочищен, мы смогли всплыть и полным ходом направились в район, намеченный для сбора сверхмалых подводных лодок. Море было спокойным. Лодка подошла к позиции, откуда можно было различать серые очертания острова. Другие наши подводные лодки также были видны. К нам поступали сообщения о результатах воздушных атак, однако совсем не было вестей о сверхмалых лодках. Пять больших лодок ждали возвращения своих «малышей», а они все не возвращались. В последующий после атаки день, находясь в подводном положении, мы слышали взрывы, похожие на взрывы глубинных бомб, доносившиеся со стороны входа в бухту. Мы полагали, что это была атака на подводные лодки третьего отряда, которые находились там на позициях. Прошел целый день после назначенного срока, однако признаков появления «малышей» все не было. К этому времени поступило указание отказаться от всякой идеи о их спасении и возвращаться в Кваджелейн.
Экипажи сверхмалых лодок, как нам казалось, уходили на выполнение задания с мыслью о том, что они уже больше не вернутся. Их личные вещи, оставленные на больших лодках, собрали и привели в порядок. Среди них оказались прощальные письма к родителям и завещания относительно имущества и денежных сбережений. Такие предварительные меры себя оправдали, поскольку ни один человек из команд лодок не возвратился.