Потребитель - страница 30

Она, кажется, замечталась, потерявшись в своем отражении, в совершенной симметрии своего лица. На улице холодно,

а окно справа от нее открыто. Она без рубашки. Должно быть, ей холодно, но она не подает виду. Ее груди поднимаются и опускаются в тонком ритме ее дыхания, нежная кожа слегка коробится от холода, как апельсиновая корка, янтарные соски тверды и приподняты. Ее глаза как будто полны слез, но ни слезинки не стекло по щекам. Она почти не мигает. Внизу на улице заводится грузовик, вызывая хор автомобильных сигнализаций, хаотически прыгающий между зданий, но она не шевельнется, будто живет в высшем, параллельном мире, населенном немногими избранными, в герметичном нетронутом покое. Наверное, она медитирует, загипнотизированная очарованием своего лица. Замышляет ли она хладнокровную месть за некое детское предательство своих школьных подруг или, как я, просто заворожена светом, которое сквозь глаза излучает ее беззащитное тело?

Я сижу часами, неподвижно, как она, и мои мысли протягиваются в ее мысли.

Когда солнце начинает садится за лесом городских башен, силуэтами вырисовывающихся на фоне пурпурного неба, она внезапно схватывает со стола щетку слоновой кости, словно та пыталась убежать или, подпрыгнув, впиться ей в горло, и ожесточенно рвет ею свои волосы. Она выдергивает пригоршни золотых волос, застрявшие в щетке, и отбрасывает от себя эти хлопья, как будто они начали ползти вверх по ее руке. Она берет со стола ленту и туго стягивает ею волосы, захлестывая гибкую петлю на макушке, как если бы волосы были некой гнусной порослью, которую любой ценой не следует подпускать к лицу и телу. Я кричу ей через пропасть между нашими зданиями, что люблю ее, но она не слышит меня за шумом машин, и берет бритву со стола, и разрезает свое лицо сотней вертикальных порезов, а ее рот корчится в немых пароксизмах экстаза.

1994

Сокрытая расстоянием, тьма позади звезд достигала непроницаемой черной плотности. Свет, мысль и возможность беспомощно всасывались в затягивающее устье черной дыры. Внутри дыры было сконцентрировано сердце противоположности пространства. Будущее и прошлое аннулированы, позади и впереди. История разверзалась свежей раной, обрубленная, не успев начаться. Молчание уничтожено.

Земля плавала в море черной крови, сверкая, как тлеющие угли в руке невидимого бога. Его гнилое дыхание распространяло облака ядовитого газа, окутывая континенты сладкой на вкус атмосферой. Возбужденные орды крылатых рептилий-хищников мигрировали по полушариям, окаменелыми глазами высматривая добычу, бросая тени на красную грязь, как тайные знаки, блистающие из-под небес, где жили сокрытые божества. Под землей жидкий огонь сворачивался волнами погребенной ненависти. Безумный вой отдавался эхом в сумрачных подземных каньонах, зависнув на единственной ноте подвешенной боли невежества и дикости.

Стекло и сталь городских башен отражают огни проезжающих машин, за зазубренным горизонтом луна бросает на тучи красные пятна. Пар поднимается из трещины в замшелом бетонном полу в основании брошенного здания. В соседнем квартале, в фешенебельном отеле, где персонал набирают из актеров и моделей, а раковина в ванной твоего номера — полированная воронка из нержавеющей стали, ты привязан на коленях в углу рядом с унитазом, голый, в синяках, на сверкающей твердой белой плитке больно стоять на голых коленях, ты смотришь на себя в овальное зеркало, ожидая убийцу, который придет и сначала оторвет по кускам твою кожу клещами, затем вырвет твои зубы и будет ебать твой теплый кровавый рот. Ты поместил объявление в порножурнале: «Привлекательный Профессионал Ищет Наказания За Гордыню От Эксперта Пыток» — вот с такими вот плачевными последствиями. Теперь ты точно знаешь, что умрешь, исход необратим и не поддается твоему контролю. Твоя сложная психология наслаждения и желания безнадежно переплетена с твоим больным чувством самооценки. Экстаз для тебя невозможен, если твои нервы не насыщаются одновременно его противоположностью. Поскольку ты не можешь без эйфории, как единственно действенного средства стирания твоей личности и обслуживающего ее самоосуждения,™ одновременно не можешь без боли и сложных ритуалов, которые выстраиваешь для превращения ее в наслаждение. Когда тень убийцы движется к тебе, и ты видишь, как она скользнула по розовато-лиловой стене ванной комнаты в кристальном отражении в зеркале, теплая полнота растет у тебя между ног. Хотя тебя охватывает страх, ты ощущаешь целостность, о которой никогда не мечтал.