Потребитель - страница 42

Если существо было подослано, чтобы убить меня, они должны предполагать, что я могу попытаться его убить, или рассмеяться, или заговорить с ним, увещевать его, убедить его в наших общих интересах.

Если оно было подослано, чтобы поговорить со мной, успокоить меня, я мог бы изнасиловать его, сдавливая его тонкую шею. Или я мог бы стать покорным, упасть на четвереньки и молить его о помощи, лизать его ноги, тем самым умоляя его показать, как мне себя вести.

Если они послали его, чтобы совокупиться со мной или манипулировать мной, я мог бы отобрать у него нож и исполосовать свою постель, или я мог бы нежно поцеловать его рот, высасывая кровь из его мягких губ.

Если оно здесь, чтобы отдать себя мне, чтобы я использовал его, то я должен вспомнить, что я от него хочу (я не могу вспомнить), или разобраться, действительно ли я хочу того, чего я хочу, или это оно этого хочет, или это они сделали так, что оно этого «хочет».

Я не знаю, какой ход событий удовлетворит их, какой меня. Любая возможность, кажется, чревата бесчисленными разветвлениями, каждое из которых хуже или лучше, чем предыдущее или следующее за ним.

Я должен решить. Я не знаю, зачем. Я не знаю, каким будет мое следующее действие. Если мной манипулируют, то я не нужен самому себе или им. Если я не нужен, то зачем мною манипулировать?

Оно держит вытянутую руку, предлагая мне жидкость. Я беру ее. Подозрительно теплая. Существо велит мне выпить. Его голос полон нежности, слоги сглажены безусловной любовью.

Мой первый порыв — выплеснуть мензурку на пол.

Я выпиваю ее. Не знаю, почему. Что это было? Что я только что выпил — яд или лекарство? Могла быть обычная вода, ее мне дали, как плацебо, чтобы увеличить мое чувство уязвимости.

Со слабой улыбкой, которая, кажется, создает интимную атмосферу между нами и одновременно нацелена показать им, наблюдающим сквозь дырку в стене, его вновь обретенную силу и победу надо мной, девочка/мальчик доверчиво подходит ко мне и обвивает меня руками с непосредственностью верного любовника. Встав на цыпочки, оно шепчет мне на ухо:

— Ты только что проглотил яд. Он убьет тебя за час. Если ты меня удовлетворишь, я дам тебе противоядие, и ты будешь жить. Возьми нож и отрежь свою правую руку. Тогда я дам тебе противоядие.

Оно говорило, будто вспоминая слова и одновременно насмехаясь над своей речью, открывая мне подлог в своих словах, произнося их.

Я нежно обсасываю мягкую кожу на шее существа. Мое лицо трется о его лицо. Густая слизь — выделения из его пустого глаза — прилипает к моей щеке.

Одной рукой оно мягко поглаживает мою эрекцию, другой вкладывает в мою ладонь рукоятку ножа и сжимает на ней мои пальцы.

Я решаю вонзить нож в горло существа. В тот же миг, будто прочитав мои мысли, оно отступает назад.

Я сажусь на пол, не сознавая, где я и что делаю.

Кладу раскрытую руку на пол перед собой. Беру нож и, не чувствуя ничего, режу кость и мышцы у запястья. Теперь моя рука отделена от тела, она лежит передо мной, пальцы скрючены — предмет, как и другие предметы. Кровь вытекает из моей руки на пол. Я стою над собой, глядя на себя глазами девочки/мальчика, наблюдая, как кровь льется из моей руки, красная на белом линолеуме.

Мне приходит в голову, что я, возможно, выпил всего лишь воды, а не яда, что меня заставили бессмысленно отрезать себе руку, чтобы они смогли посмотреть, как я истекаю кровью, чтобы просто видеть, как это будет выглядеть, как я буду реагировать.

Затем я просыпаюсь. Мое запястье забинтовано. Моя кисть присоединена к руке. Когда я снимаю повязку, виден лишь небольшой надрез, уже заживающий. Я перевожу взгляд ниже, между ног, ощущая пустоту. Мои гениталии вырезаны, или там всегда было пусто — я не знаю, не могу вспомнить.

Я оглядываюсь по сторонам, ища что-нибудь знакомое, за что можно было бы уцепиться. Другая комната. Я не знаю, помню ли я эту комнату. Я не знаю, что мне делать. Я не могу двинуться без того, чтобы не спросить себя, зачем я делаю это и делаю ли.

1986/1994

Я слышу твой голос, когда сплю. Я не уверен, что это сон и ты не стоишь надо мной, пользуясь моей восприимчивостью к внушению. Твой низкий голос крушит мое тело. Ты вжимаешь меня в землю. Я потею, завернутый в резиновое полотно, в котором ты запечатываешь меня каждую ночь. Мое сознание бессильно. Я не могу сопротивляться. Твой голос покрывает меня во тьме. Я заворачиваюсь в него, как в резиновое полотно, которым ты оборачиваешь мое тело. Твой голос вторгается в мое тело. Жар твоего голоса согревает мое тело, лишая его сил. Моя кожа — твоя кожа.