Поваренная книга Бабы Яги - страница 27

Собеседница надо мной явно подтрунивала. Это было обидно, и я буркнула:

— Считаю подобные обвинения безосновательными.

— Правда? — рассмеялась женщина. — И як же ты тоди до життя такого дошла?

— Наивная дура, потому что, — пробормотала я. Ну да… Сама себе любовь придумала, сама поверила, теперь сама и страдаю. Кто же меня умной после этого назовет?

— Дивлюсь, ты розумна дивчина, — снова почувствовала в голосе собеседницы улыбку.

Надо же, оказывается, гадание — такой оживленный диалог. Не ожидала.

— А что мне теперь со всем этим колдовством делать? — вот бы не подумала, что настанет день, когда я смогу поговорить о своих проблемах только со своим же подсознанием, которое персонифицирую посредством гадания.

— Сама розберешься. Время покаже.

Я вздохнула:

— А поточней нельзя?

— Точнише? — собеседница казалась чуть удивленной. — Узнаю породу. Що ж, точнише можна. Родыни потрибна берегиня, защитница. И цэ ты.

— Стоп-стоп! — перебила ее я. — Это ж кто такой добрый меня назначил главной ведьмой? Мое желание в расчет не берется?

— А мэнэ хто пытав? Трэба та й все, — в голосе женщины было искренне непонимание моей проблемы.

— Погоди, а ты кто такая? — спросила я на всякий случай, уже догадываясь, какой услышу ответ.

Женщина рассмеялась. Поверхность воды снова дрогнула, а когда успокоилась, на меня из глубокого омута смотрела красивая седая женщина с проницательным взглядом карих глаз. Тикуса Владимировна.

— Ну, здраствуй, Тина, — улыбнулась она.

— Здравствуйте, — пролепетала я. Мда, передозировка магии на мне плохо сказывается, нервишки ни к черту.

— Давай на 'ты', я ж тоби як-нияк бабуся, — предложила женщина.

Я кивнула:

— Хорошо.

— Вот и умница, — похвалила она. — Ты не переживай. Все будэ добрэ. Не зараз, так чуть пизнише. Будуть яки-небудь вопросы, клычь.

Она подмигнула и пропала. Вот и поговорили…

Не знаю, как все произошедшее объяснять с точки зрения логики… Наверное, потому что логика покинула мой мир в тот момент, когда я по глупости встала в ведьмино кольцо. Объяснять же все магией мешало материалистическое воспитание. Но, как бы там ни было, после разговора с бабушкой мне стало легче.

А через недельку времени хандрить не осталось. Я подозреваю маму в преступном сговоре с тетей Оксаной, но доказать, конечно же, ничего не могу. Главное, что меня пригласили в Киев на католическое рождество. Я люблю этот город, мне даже некоторое время очень хотелось туда переехать. Но Харьков я люблю больше, он мне родней. В Киев ехала в приподнятом настроении. Я последнее время редко бываю в столице, а дядя Саша с семейством не часто приезжает в Харьков. Так что общаемся мы в основном по электронной почте и изредка по скайпу.

Родственники, гордо именуемые киевской веткой семьи, встретили меня на вокзале. Первым я увидела дядю Сашу, трудно не заметить в толпе человека, в котором почти два метра роста. Хрупкая тетя Оксана рядом с ним и сильно вытянувшимся за последние два года сыном казалась вообще миниатюрной. Ромка не только вырос, но и как-то возмужал. У него даже бороденка пробиваться стала. Он ею так гордился. Смешно, честное слово. Меня обняли, расцеловали, усадили в машину и повезли по заснеженным улицам Киева. Болтали о всякой чепухе, фоном чирикало радио. За нами пристроился какой-то умник и, подмигивая фарами, вынуждал дядю ехать быстрее. Ну, дядина тойота — не последняя развалюха и скорость умеет развивать приличную. Да и сам профессор Бородин любит прокатиться с ветерком и на подобные провокации поддается часто. Я почувствовала, как машина глухо заурчала, набирая скорость. Заметила, что зеленый горит давно, скоро переключится, дядя надеется проскочить на желтый. Бросила короткий взгляд на спидометр. Ровно пятьдесят. А потом… Не знаю, что это было. Мне стало очень холодно, сердце пропустило удар, а в район солнечного сплетения словно вогнали длинную иглу.

— Пропусти его, — велела я. Мой голос показался чужим, настолько глухо прозвучали слова.

Дядя, что удивительно, послушался. Прижался к правому краю, сбавил скорость. Мимо нас скользнула серебристая машина и пересекла стоп-линию на последней секунде желтого света, практически на красный. Мы остановились, дядя досадливо поморщился. В следующее мгновение с истошным гудением в серебристый бок обогнавшего нас авто влетела другая машина. Звук удара, вскрик тети Оксаны, тихое 'Твою…' дяди. Пару долгих секунд мы смотрели на две искореженные машины. Из серебристого мерседеса выбрался водитель, молодой мужчина в светлой рубашке, испачканной кровью. Из внедорожника, поборов сопротивление поврежденной двери, выскочил крупный орущий мужик и накинулся на водителя мерседеса, схватил его за рубашку и начал трясти.