Поваренная книга Бабы Яги - страница 38

Но мой вечер хорошим не был. Мы с Димой сидели в ресторане, беседовали, он что-то рассказывал. Я улыбалась, старалась не выпадать из разговора, вовремя реагировать. Дима ничего не замечал, моих коротких ответов ему было вполне достаточно. Его вечер был хорошим. Я же рассеянно смотрела на руку, накрывающую мою, подмечала улыбки, отблеск свечи на дужке очков, мимику… Но думала я о Володьке. Почему он разозлился, увидев Диму? Или раздражало его что-то другое, а я просто увидела его в неподходящий момент? Теперь уж и не скажешь, и не спросишь. Досадно.

Дима отвел меня домой. В коридоре, прощаясь, он приобнял меня и явно собирался поцеловать. Я отстранилась. Осознала, что не смогу. Не смогу поступить так с ним, не смогу поступить так с собой. Он не понял. В его взгляде появились обида и недоумение. С его точки зрения все было хорошо, давно пора было переходить на другой уровень отношений.

— Что-то не так? — спросил он, снова пытаясь обнять меня.

— Не надо, — я покачала головой, повела плечами, побуждая его убрать руки. — Прости, Дима, я не могу.

Он молчал, ожидая продолжения.

— Я не люблю тебя.

В его взгляде появилась горечь, но Дима нашел в себе силы улыбнуться:

— Но мы же не в седьмом классе, 'раз увидел — и влюблен'. Мы взрослые люди, нам нужно время.

— Оно у нас было. Именно поэтому я и говорю сейчас, — я старалась смягчить удар. — Ты замечательный человек, очень хороший. И ты заслуживаешь женщину, которая будет тебя любить. Но это буду не я.

Он отвел взгляд, его лицо словно застыло. Сложив руки на груди, смотрел перед собой, осмысливая услышанное. По-человечески мне было Диму безумно жаль, я понимала, что он чувствует. Но лучше пусть будет больно сейчас, когда мы еще недостаточно знакомы, чем потом, когда он привяжется ко мне по-настоящему. Тогда будет действительно очень больно.

— У нас с тобой много общего, — тихо сказал он. — Нам хорошо вдвоем, мы подходим друг другу.

— Да, — с этим было сложно не согласиться. — Но это не любовь.

Он снова замолчал, закусил губу.

— Мне очень жаль, — прошептала я.

Он резко повернулся ко мне. Взгляд твердый, решительный, даже отчаянный. Дима выпалил:

— Тогда дай мне шанс.

— Дима… — начала было я.

— Не отвечай сейчас, — попросил он. — Давай просто встретимся завтра, как и собирались. Я не могу от тебя отказаться. Ты мне стала слишком дорога.

Я покачала головой:

— Пойми, это ничего не изменит. Давать этот шанс было бы жестоко.

— Нет, я не понимаю и не смогу понять! Давай встретимся завтра, еще раз все обсудим, — настаивал он.

— Это ни к чему, — мягко возразила я.

— Смотрю, ты уже приняла окончательное решение, — обреченно кивнул он. — Я позвоню тебе завтра, пожалуйста, возьми трубку.

— Конечно, возьму.

— До завтра, — он открыл дверь, еще раз обернулся, посмотрел на меня, пробормотал. — Я не понимаю.

И ушел.

Да, знаю, я поступила с ним жестоко. Нужно было раньше разобраться в себе, в своем отношении к нему. Но, к сожалению, получается, как получается. Одно утешало — в правильности принятого решения я была совершенно уверена.

Володька, тайная, в первую очередь для меня, любовь всей жизни, пропал на неделю. Ссылаясь на занятость на работе, сам на контакт не шел и довольно резко обрывал меня, когда я ему звонила. Ну, я старалась не принимать это на свой счет, мало ли, бывает.

Приближалась весна, она все ощутимей чувствовалась в воздухе, в пересвистах птиц. Становилось теплее, снег потихоньку сходил. Значит, растаяла дорога в Крынычки. Ой, 'близится час торжества моего'! Прижму Емельяна, наконец-то. Будет знать, как ведьме голову дурить и мозг пудрить!

Испекла любимых Володькой ветчинных улиток, упаковала в фольгу, чтобы не остыли, прихватила печенья и отправилась к другу на поклон. Он был и оставался единственным, кто мог бы отвезти меня в Крынычки. Вовка открыл дверь, окинул меня недовольным взглядом, но в дом пустил.

— С чем пожаловала? — неприветливо спросил он, ставя чайник.

— С улитками и с просьбой, — честно ответила я.

— За улиток спасибо, конечно. Что за просьба? — он сверлил меня взглядом, стоя рядом с плитой, сложив руки на груди и чуть скосив нижнюю челюсть вправо. Кажется, никакой загруженности на работе у него не было. Он так реагировал на меня. Чем успела обидеть?