Поведение — двойка - страница 8
Райнер Шнек и теперь еще бегал все так же, как тогда в детском саду: животом вперед, ноги выбрасывал в стороны и пыхтел, как паровоз. У него даже резинка на тренировочных брюках лопнула, и приходилось все время поддерживать их рукой.
Тут их обогнал Детлев Тан, возвращавшийся домой на велосипеде. Детлева Тана, всеми признанного вожака третьего «А», Андреас тоже знал еще с детского сада. Поглядев, как трудится Райнер Шнек, Детлев крикнул:
— Клоун Пампуша — стереоуши!
Райнер Шнек пропыхтел ему вслед:
— Сам ты клоун Пампуша!
Детлев Тан весело помахал им рукой и укатил.
Тут Андреас решил перегнать толстого, но Райнер Шнек, затормозив свой бег, заорал:
— Жулишь! — и подставил Андреасу подножку. Андреас перепрыгнул через нее и крикнул, смеясь:
— Клоун Пампуша — стереоуши!
А потом свернул на бегу в свой переулок Майских Жуков.
Все домики в поселке были похожи один на другой. Спереди — зеленая дверь с блестящей кнопкой звонка, два окна маленьких и одно большое, перед дверью — сосенка или березка, а за домом, в саду, — яблони, на которых уже набухли почки.
Андреас влетел в калитку и огляделся. Райнера Шнека нигде не было видно. Вытащив из-за пазухи ключ, Андреас отпер дверь и, прижав к груди голубой пионерский галстук, подставил рот под струю водопроводного крана. Вытирая губы рукавом, он увидел в окно, что Райнер Шнек карабкается вверх по сосне. Вот он уже поставил ноги на нижнюю ветку и уцепился руками за ветку над головой.
Андреас испугался: «Яйца в скворечнике!»
Он стремглав бросился в сад, ухватился за сандалии Райнера и крикнул:
— Не смей трогать яйца!
— А вот и посмею! А ты посмей сказать мне еще раз «Пампуша»!
— Пампуша! Пампуша! — крикнул Андреас.
Он кричал все громче и громче, потому что Райнер Шнек наступил ему на пальцы.
Андреас стащил с Райнера сандалии и повис у него на ногах. Еще мгновение Райнер кое-как держался, а потом выпустил ветку из рук, и оба полетели вниз на траву, словно мешки, связанные одной веревкой. Они барахтались и обзывали друг друга всякими словами. И чуть не подрались. Но все-таки драться не стали — у них и так все болело.
Райнер Шнек, хромая, поплелся домой. Андреас бросился к умывальнику и подставил руки под холодную струю. Пальцы так и горели.
Райнер Шнек, хромая, свернул за угол. Теперь он очутился перед забором, за которым разгуливали куры фрау Кронлох. Остановившись у калитки, он подождал, пока фрау Кронлох поднимется из погреба. Всходя со ступеньки на ступеньку, она становилась все больше и больше. Она шагала словно куриный генерал, выпятив грудь, на которой как бы блестело сорок орденов. Прижимая к животу миску с кормом, она командовала:
— Цып-цып-цып!.. Чего тебе, милок? Ули еще в «продленке».
— Я вам хочу что-то сказать, фрау Кронлох. Можно я войду? А то через забор — очень громко…
— Опять он что-нибудь натворил, этот сорванец? — Она поставила миску на землю и застыла, уперев руки в бока. — А ну-ка, выкладывай!
Райнер Шнек уставился на миску скормом. Потом он сказал:
— Вы всегда так мелко крошите? Прямо как творог!
— А как же! Это ведь размягченный корм. С витаминами. Я и Ули витамины даю. Только ему ничего не помогает. Опять он на единицу написал?
— Он всегда на единицу пишет. А вот когда вы им хлеб даете, вы его как крошите? Чтобы куры не подавились?
— Да я же тебе говорю, милок! Это размягченный корм, с витаминами… Опять на единицу! Господи, сколько хлопот с этим ребенком! И во всем ведь я сама виновата! Все от плохого обращения. От чего же еще!..
— А когда вы им колбасу даете? Или сало? Нас, может, пошлют на один день на практику в сельхозкооператив, вот я и хочу знать, на какие кусочки корм резать.
— Да ведь там у них и кур-то нет. Куры все на ферме. Скажи-ка, милок, ты что же думаешь, с ним, значит, совсем плохо? — Фрау Кронлох положила свою ручищу на плечо Райнера и вздохнула. — Он, значит, останется на второй год?
— На второй год он все равно останется. Потому что он всегда спит на уроке. Так фрау Линден сказала.
— И все от плохого обращения, — повторяла фрау Кронлох хриплым голосом. — Весь родительский актив говорит. В один голос!