Повелитель чумы - страница 13

— Закрытие Лагеря может быть благоразумным, но он мог бы и подождать несколько часов; по крайней мере, пока мы не опросим присутствующих. И вместо этого он бросил наше расследование псу под хвост!

Коди с сомнением посмотрел на начальника, будто считая, что Ленуар слишком драматизирует.

— Как ты думаешь, сержант, что скажут обитатели Лагеря о карантине? — раздражённо спросил Ленуар.

— Не думаю, что им это понравится.

— И кого, по-твоему, они будут винить?

Чтобы помочь Коди собраться с мыслями, он кивнул на стражников, толпящихся у подножья моста в город.

Коди нахмурился, начиная осознавать происходящее.

— Всё верно, сержант. Они станут винить во всём ищеек, которые не дают им сбежать из этой смертельной ловушки. Они станут винить нас.

— Они не рискнут сказать нам ни слова, — ответил Коди.

— Но проклянут и плюнут в спину. Так что нам лучше поторопиться и опросить всех, кого сможем, потому что через несколько часов нам будут рады так же, как и чуме.

— С чего начнём?

— Понятия не имею.

Ленуар почесал подбородок; двухдневная щетина не натолкнула его ни на какие мысли.

И тогда он заметил монахиню, задержавшуюся возле зелёной палатки.

— Сестра Рея, — позвал он, направляясь к женщине.

Монахиня, казалось, ничего не слышала. Её глаза следили за чиновниками, которые указывали на берег реки и само русло.

— Сестра, — вновь позвал Ленуар.

Рея не обернулась.

— Они приговаривают этих людей к смерти, — пробормотала она, словно разговаривая сама с собой. — Мы смогли бы взять всё под контроль, но сейчас… Если люди не смогут уйти, они заболеют. И умрут.

«Лучше трущобы, чем весь город». Невысказанная мысль повисла в воздухе.

— Полагаю, добровольцы, которые собирали тела, тоже заболели? — произнёс Ленуар.

Рея, наконец, обернулась. Её глаза были тусклыми и серыми, как облака, обременённые непролитым дождём.

— На самом деле, только один. Исключительно трудолюбивый работник. Дрем, — она покачала головой. — Симптомы появились у него через несколько дней после обнаружения первого тела. Это было около четырёх недель назад.

— Нам жаль, — произнёс Коди. Он знал, что от Ленуара соболезнований не дождёшься.

— Он упоминал перед смертью что-нибудь полезное? — спросил Ленуар, не отвлекаясь на сентиментальность. — Может быть, он что-то видел или слышал?

К его удивлению, монахиня слабо улыбнулась.

— О, он не умер. В этом отношении Дрем тоже является исключением. Он — один из немногих выживших. Он все ещё очень болен, но скоро поправится.

Каждый человек ценит приятные неожиданности, но для инспекторов полиции они — как бриллианты, найденные в грязи. Ленуар позволил себе слегка улыбнуться.

— В таком случае, сестра, мне бы очень хотелось с ним поговорить.

— Если он, конечно, достаточно окреп, — добавил Коди, но прекрасно понимал, что это не играет никакой роли. Если Ленуар захочет, он всё равно устроит допрос.

— Думаю, это вполне возможно, — ответила сестра Рея. — Следуйте за мной.

* * *

«Красная рука» возле палатки целителя была видна издалека и спокойно покачивалась на ветру. Ленуар не мог подавить дрожь при виде этого зрелища. Помимо общей тошноты, которую он испытывал при любой встрече с брайлишским «целительством», он считал багровую руку слишком жутким образом.

Что это? Обагрённая кровью рука цирюльника? Кровь умирающего человека? Неистовое махание рукой человека, отчаянно нуждающегося в помощи?

Единый символ целительства должен быть источником успокоения и утешения. А вместо этого он был живым напоминанием о крови, смерти и насилии — по крайней мере, так казалось Ленуару.

Внутри лечебница тоже представляла собой неутешительное зрелище. Мерцающий свет свечей освещал углы тесного помещения, усеянного атрибутами человеческих страданий. На одном столе валялись скальпели, ножницы и грязные бинты, на другом — коричневые пузырьки с лекарствами. Рядом с умывальником стояли судна.

Знакомая, похоронная тишина душила это место.

— Большинство пациентов уже ушли, — тихо сказала сестра Рея. — Те, кто заразился чумой, были отправлены в чумные дома; а те, у кого начался кашель, просто сбежали. Они скорее умрут от чахотки, чем рискнут подхватить чуму, и я не могу их за это винить.