Повелитель - страница 8

— Ты, должно быть, весьма расстроен. Это не дало исполниться твоему маленькому плану обретения свободы, не так ли, мой дурачок?

Квазим посмотрел на королеву, не понимая, как и когда она узнала о Рен. Мэбигон была завистливой правительницей, но также и ревнивой любовницей. Это сделало ее мстительной, что в ней так не любили ее подданные и Квазим.

Но невозможно было отрицать, что королева Сил Тьмы красива пугающей, порабощающей красотой. Мэбигон когда-то пленила Квазима с первого взгляда. Теперь он был удивлен, почувствовав, что она его больше не волнует.

— Конечно, это послужило причиной смерти Рен. — Квазим удивился, как сдержанно прозвучали эти слова. Вероятно, голосовые связки хобгоблина никак не были соединены с сердцем, которое все еще изнемогало от боли.

— Что ты теперь собираешься делать? — спросила Темная Королева своего бывшего любовника.

— Это в основном зависит от короля Гофимбеля. Он обязательно в некоторой степени… встревожится. — Теперь Квазиму стало интересно, Мэбигон ли выдала его королю? Как на нее похоже — подтолкнуть кого-то совершить убийство, а не сделать это самой. К тому же ей было бы на руку, если бы повелитель гоблинов остался у нее в долгу.

— Я уже говорила с Гофимбелем, — быстро ответила Мэбигон. — Он решил не наказывать тебя, если ты будешь вести себя разумно.

Итак, она действительно его предала. Сможет ли он вести себя разумно, зная это? Квазим не был в этом уверен. Рен мертва, и он только что пришел к выводу, что попытки загладить вину уже ничего не могут исправить. Нельзя было отрицать и того, что королева еще может ему пригодиться. Тем не менее он испытывал сильное желание сломать красивую шейку Мэбигон. Хотя убийство было совершено руками Гофимбеля, направляла его, безусловно, она. А Квазим мог бы убить Темную Королеву. Магия, при помощи которой его сотворили, запрещала ему резко менять отношение к Гофимбелю. А его любовница — совсем другое дело. Как глупо было с ее стороны прийти сюда всего лишь со своим гаргойлем. Высокомерная негодяйка!

— Ты поступишь мудро, не так ли? — поинтересовалась она.

— А вы? — Хобгоблин проигнорировал вопрос. В его голосе слышалось холодное любопытство. — Что вам будет за эту оплошность?

— За смерть этой малютки-полугоблина? — Ноздри королевы раздулись. — Она ничто. Всего лишь средство достижения цели — нелепой, абсурдной. Надеюсь, теперь ты понимаешь, что у тебя ничего не выйдет… В конце концов, ты не любил Рен, ведь правда? — Голос ревнивой королевы вдруг прозвучал резко, словно удар плетью.

— Не любил? — переспросил Квазим. Он наклонил голову, как будто задумавшись над этим вопросом. Потом, медленно произнося слова, честно ответил: — Не думаю, что я способен кого-то любить. Так меня создали.

— Что ж, — заключила Мэбигон с холодной улыбкой, — тогда у меня нет причин ревновать, не так ли? Ведь я гораздо красивее ее.

— Гораздо красивее, — согласился Квазим.

— Она ничто, тем более сейчас. Может быть, нам скормить ее Прэксу? — предложила королева, указывая на своего гаргойля, который вполз в комнату и приблизился на несколько шагов, привлеченный запахом смерти. Создание алчно уставилось на труп.

Неспособный объяснить свою реакцию даже самому себе, Квазим все же почувствовал себя оскорбленным и даже пришел в ярость от этих слов.

— Нет. — Хобгоблину с трудом удалось говорить спокойно, несмотря на то, что он кипел от гнева. — Я собираюсь поджечь здание. Люди найдут ее тело на кровати и подумают, что причиной ее смерти стал несчастный случай.

Темная Королева неохотно кивнула. Квазим знал, что она хотела посмотреть на то, как Прэкс будет есть Рен, и заставить и его на это смотреть. Но она была очень осторожной. Если люди заподозрят, что здесь произошло нападение гаргойля, они разозлятся и станут охотиться на хищника.

— Тогда поджигай, и уходим отсюда. Ты знаешь, как я ненавижу бывать на солнце. К тому же здесь этот ужасный запах цветов.

«И запах смерти», — подумал Квазим. Но королеву это не волновало. Если бы умер кто-то другой, а не Рен, он бы тоже отнесся к этому спокойно.

Хобгоблин дотянулся до свечи, укрепленной возле спинки кровати. Он осторожно ее зажег, а потом поднес к пологу. Бархат долго не поддавался огню, но в конце концов ярко запылал.