Повелитель мёртвых - страница 31

— Уроды! Больные уроды! — Артур слышал позади крики Иры. — Чёртовы людоеды! Оленька… Костенька…

Артур пинком открыл дверь, и она с грохотом врезалась в стену. Полупившаяся краска слетела с неё, осыпавшись на пол. В ноздри ударил резкий запах спирта, курева, и человеческой плоти. На стене была белой краской нарисована шестиконечная звезда с распятым на ней человеком, а под ней, в окружении горящих свеч, стояла обглоданная человеческая голова. В постели, залитой кровью, лежало обезглавленное тело Кости. «Реально больные твари», — с ужасом подумал Артур, покачав головой.

Сначала они отрезали ему голову, а потом стали её объедать? Это же насколько сильными должны быть проблемы с психикой, чтобы люди на такое пошли? Артура нисколько не отвращал ни вид крови, ни вид обезглавленного тела, ни вид обглоданной головы. Его отвращала человеческая природа, и готовность людей вытворять такие безумные вещи ради того, чтобы посвятиться в ряды какой-то грёбанной секты.

Что они предлагали в обмен на такие зверства? Место в раю? Или печку в аду, которая будет жарить не так сильно, как остальные? Может, они предлагали своим адептам бессмертие и великую силу?

Рокотание музыки взбесило Артура, и, отыскав взглядом музыкальный центр, он стал пинать его ногой, и тот с грохотом рассыпался под напором ударов, перестав играть.

— Артур! — снова крикнула Ира. — Как он там!?

Вздрогнув от неожиданности, Артур глубоко вдохнул, затем затаив дыхание. Он снова вышел на кухню. Ира сидела на стуле, схватившись за живот.

— Я не могу встать и проверить сама… Больно, очень… Не пошевелиться… Как он?

— Всё хорошо, — вздохнул Артур, видя перед мысленным взором обглоданную голову Кости. — Он лежит в постели без сознания. Как только ты умрёшь, я помогу ему.

Ира зажмурилась, по её щекам по-прежнему скользили слёзы, говоря о неутихающей душевной боли. Артур хотел автоматически улыбнуться, чтобы усилить эффект своей лжи, но понял, что может выдать себя в таком случае. Как человек, потерявший только что свою возлюбленную, мог улыбаться? Как он мог вообще выражать какие-либо признаки радости?

Артур не хотел, чтобы Ира умирала с мыслью, что её любимого человек обезглавили, а затем обглодали, как куриную ножку. Лучше было ей соврать, чтобы она погибла с надеждой душе, и испытывая радость. Её любимый Костя будет жить, и у него, в отличии от неё, всё будет хорошо. Уж он-то поживёт. От этого ей на душе стало действительно легче, и она, став заваливаться на бок, медленно легла на стол, со словами:

— Я передохну пока, Туря… Так она тебя называла? Хорошее имя… Мне нехорошо что-то… Я передохну…

Её сердце остановилось. Опустевшим взглядом Ира смотрела на стену, и больше не произнесла ни слова. Наверное, её мозг ещё обрабатывал информацию, ведь жить ему осталось целых шесть минут. Было любопытно, что происходило сейчас в её голове? Переосмысливала ли она жизнь? Видела ли лучшие её моменты? Было ли ей страшно?

А за что цепляться? Артур вдруг испугался, что Ира встанет, пройдёт в комнату Дениса, и уличит Артура во лжи, разочаровавшись во всём. Может, даже хорошо было то, что она умерла, ведь ей не пришлось видеть того, что стало с Костей, которого она так любила. Было тяжело представить, насколько бы она была шокирована такой ужасающей смертью. Костя не просто умер, а умер, как настоящий мученик. Так же умерла Оля, от ножа в живот.

Глаза Артура заблестели, и в носу защипало от подступивших к ним слёз. Он прошёл в коридор, к Оле, любимой Оле, с которой он провёл несколько лет счастливой жизни, и голоса которой он больше никогда не услышит. Он вспомнил всё, почти сразу. В голове мелькали счастливые моменты.

Оля зашла в комнату, увидев оставленный сюрприз, и сияя от счастья. Она бросилась Артуру на шею, радостно смеясь, и он ощутил на своей щеке её горячее дыхание.

Артур стоял, пытаясь обнять воздух, с окаменевшим лицом. Мир воспоминаний сейчас был настолько ярким, что казался реальностью, и Артур перестал воспринимать действительность. Внутри воцарилась пустота. С одной стороны, Артур был полон бурлящих эмоций, но он ощущал их так опосредованно, будто бы их не было вовсе. Он чувствовал злость, но не проявлял её мимически, он ощущал гнев, но ему не хватало сил и желания разнести всё в этой квартире. Ему ничего не хотелось.