Повелитель сновидений - страница 22

— Я понимаю, вам, смертным, трудно вместить подобные вещи… Однако, что случилось, то случилось.

— Кто же ты такой? — спросила Соня.— Кто ты, меняющий обличия? Ты уходишь и приходишь, твой дух то жив, то мертв, и я часто видела тебя во сне в виде пляшущего огонька, который преследовал меня в темной лесу…

— Да, это был я,— подтвердил Мардж-Са. — Слушай же, Соня. Много столетий назад, когда Великая Черная Пирамида сверкала под солнцем отполированными плитами, по которым струилась свежая кровь жертв, я был огромным змеем, жившим в подземельях храма. Мне приносили девушек, чтобы я душил их и ел. И я душил их, и проводил сладостные жаркие ночи, обнимая их бессильные тела, а потом, поглощая их, и они спали в моей утробе…

Соня содрогнулась.

— Это уж слишком,— прошептала она.

Но Мардж-Са не обращал внимания на ее испуг. Невозмутимо он продолжал:

— Шли века, и власть Сета ослабела. И меня изгнали из тела гигантского змея. Тело мое расчленили и погребли, и оно превратилось в подземную реку, а съеденные мною жертвы до сих пор оплакивают меня на берегах этой безрадостной реки… Я же скитаюсь то здесь, то там в обличии человека. Я давно забыл свою змеиную жизнь. Я хочу лишь одного: успокоиться навсегда.

— Какую же роль играет во всем этом Ментаптэ? — поинтересовалась Соня.— И зачем я ему понадобилась?

— Он ищет Молодую Рысь, которая оживит для него духов подземной реки,— пояснил Хозяин Сновидений.— Это пророчество записано в одной книге, которую он купил за огромные деньги у торговца древностями… Ментаптэ грезит былым величием своего умирающего бога. Твоя кровь, Соня, наполнит подземную реку огнем и жизнью. Это предсказано.

— Моя? — Соня в волнении прошлась по залу.— Только моя?

— Любой Посвященной. Но сейчас в Каросе только одна женщина имеет это посвящение — ты. И Ментаптэ охотится за тобой. Ты должна прийти и лечь под нож добровольно. Одной жизни не хватило…

— Понимаю.— Соня села в кресло, взяла с подноса сочный персик, но есть не стала.— У тебя есть план, Мардж-Са?,

— Да. Врагов у нас двое: Биджаз и Ментаптэ. Кто из этой ядовитой парочки опаснее, сказать трудно. Ментаптэ — наследник древнего жречества, он владеет жреческим ножом, который проливает и выпивает кровь. Кроме того, он — хранитель Пирамиды. Но Биджаз хитер и умен. К тому же Биджаз не курит порошок черного лотоса…

— Следовательно, против силы и хитрости необходимо применять силу и хитрость,— заключила Соня.

Кадах недоверчиво переводил взгляд с одного собеседника на другого.

— Будь я проклят, если понимаю, хоть слово,— зарычал он.— О чем это вы тут толкуете?!

Соня положила руку на плечо наемника.

— Все очень просто, Кадах. Тебе надо подстеречь слугу с постоялого двора — того чернокожего сморщенного коротышку, который повсюду суетится, везде лезет с советами и непрерывно болтает.

— А! Помню такого,— проворчал Кадах.— И что я должен с ним сделать?

— Всего лишь убить,— просто сказал Мардж-Са.— Ни в коем случае не вступай с ним ни в какие разговоры. Пырни его ножом. Потом отнеси подальше, отрежь ему голову. Рот набей камнями. Голову брось в канал, где есть вода. Проследи, чтобы вода закрыла его веки.

— А с телом что делать?

— Да ничего. Брось свиньям или собакам. Главное — отрежь и утопи голову.

— Не так уж и трудно это сделать,— сказам Кадах.

— Да,— согласился Мардж-Са.— Главное, помни: не разговаривай с ним. Просто ударь ножом. Думай о ней.— Он указал на бессильно простертую Вайбу.— Ты же, Соня, должна уничтожить Ментаптэ. Помни: убить его может лишь его собственный жреческий нож.

Хозяин Сновидений воздел над головой тонкие черные руки, обвитые золотыми браслетами, и громко пропел какую-то молитву или заклинание. Тотчас же и зал, и сам Мардж-Са, и тело Вайбы бесследно исчезли. Кадах и Рыжая Соня стояли посреди улицы, под палящим полуденным стигийским солнцем. Кругом ходили люди — женщины в черных покрывалах, полуголые ребятишки, степенные старики. Хижины Хозяина Сновидений не было и следа.

* * *

— И если ты, господин, думаешь, что Биджаз предложит тебе какую-нибудь потертую девочку, какую-нибудь холодную и скучную, как рыба, плоскую, будто лепешка, неумелую, как корова,— то плюнь Биджазу в глаза,— трещал слуга, бойко пробираясь по зловонным трущобам, выросшим за последние годы на окраинах Кароса.