Повелитель войн - страница 31
– Это случилось триста лет назад, – сказал я. – Или четыреста. Даже я не настолько стар!
Хивел хмыкнул:
– А теперь вот король сайсов заявляется, чтобы помочиться на нас. Ты прав, лорд Утред. Он выдвинул перед королем Константином почти те же самые условия, которые предъявил мне год назад. Тебе известны эти условия?
– Я слышал, что они довольно суровы.
– Суровы?! – Хивел вдруг помрачнел. – Твой король Этельстан затребовал двадцать четыре фунта золота, триста фунтов серебра и десять тысяч голов скота в год. В год! До самого второго пришествия! А еще мы обязаны поставлять ему соколов и гончих! Каждую весну нам следует посылать в Глевекестр сто птиц и двести охотничьих собак, чтобы он мог выбрать лучших.
– И ты платишь? – Я задал вопрос, хотя уже знал ответ.
– А какой у меня выбор? В его распоряжении армии Уэссекса, Мерсии и Восточной Англии. У него флот, а в моей стране до сих пор полно мелких королевств, которые грызут меня как блохи. Я могу бросить вызов Этельстану! Но чем это все закончится? Если мы откажемся платить, он заявится к нам со всей своей ордой, корольки присоединятся к нему, и Диведу наступит полный конец.
– Значит, будешь платить до второго пришествия? – спросил я.
Хивел мрачно улыбнулся:
– Лорд Утред, до конца времен далеко, а колесо Фортуны имеет свойство вращаться, разве не так?
Я посмотрел на Селлаха:
– У твоего отца он потребовал столько же, лорд принц?
– Больше, – бросил Селлах.
– А теперь он хочет добавить к своей орде и нортумбрийскую армию, – продолжил Хивел. – Лорд Утред, он мочится за пределами своих владений. Он мочится на тебя.
– В таком случае он делает ровно то, что и ты, – спокойно возразил я. – Разве не так ты поступаешь с корольками, донимающими тебя как блохи? Или как поступает твой отец, – я повернулся к Селлаху, – или как поступил бы он с Овейном из Страт-Клоты или с Гебридским королевством. Или… – Я помедлил, но решил-таки это сказать: – Как ты хотел бы поступить с моими землями.
Селлах просто смотрел на меня. Он наверняка знал о визите Домналла в Беббанбург, но никак этого не выдал.
Хивел, должно быть, уловил возникшее между нами напряжение, но сделал вид, что ничего не происходит.
– Король Этельстан заявляет, что вершит мир! – заявил он. – Разве не большинство христиан стремится к этому?
– Мир? – переспросил я таким тоном, будто никогда прежде не слышал этого слова.
– И вершит он его, заставив нас собраться в этой богом забытой дыре и признать его нашим… – Тут он помедлил. – Как бы точнее выразиться? Нашим верховным королем?
– Monarchus Totius Brittaniae, – раздался гнусавый голос из тени в глубине шатра. Посмотрев туда, я разглядел сидящего на скамье священника. – Монархом всей… – начал было переводить поп.
– Мне известно, что это значит, – перебил я его.
– И монарх всей Британии будет попирать нас своей пятой, – тихо сказал Хивел.
– Мочиться на нас, – сердито добавил Селлах.
– А чтобы поддерживать этот христианнейший мир, – продолжил Хивел, – нашему верховному королю потребуется сильный гарнизон на своих границах.
– Христианский гарнизон, – вставил Селлах.
Я снова промолчал. Хивел вздохнул:
– Лорд Утред, ты понимаешь, о чем мы говорим. Больше нам ничего не известно. Люди присягали Этельстану, как послушные дети! Я поклялся хранить мир, как и Константин. Даже Гутфрит преклонил колени.
– Гутфрит?!
На лице Хивела выразилось отвращение.
– Он квакал как лягушка и поклялся предоставить войскам Этельстана кров в его стране. Все эти клятвы засвидетельствованы священниками. Они записали их на пергаменте, запечатали воском и раздали нам копии. Вот только одна клятва была дана в тайне. И все мои лазутчики не смогли разузнать, в чем она заключалась. Известно лишь, что на колени перед королем вставал Элдред.
– И не в первый раз, – ввернул Селлах ехидно.
Я пропустил это мимо ушей.
– Элдред дал клятву? – переспросил я у Хивела.
– Дал. Вот только какую? Нам это не известно. После клятвы с Элдредом никто не смог побеседовать, зато нам сообщили, что теперь он олдермен и мы должны называть его лордом! Но олдермен чего? Или где?
Наступила тишина, если не считать легкого шороха капель по крыше шатра; дождь налетел и быстро прошел.