Повесть будущих дней - страница 5

— Разве можно об этом сейчас говорить? — открыто сказал Антэк.

— И еще одно скажу тебе: не трогай и моего парня. Я не желаю его гибели. Вот все, что я от тебя требую.

Антэк нерешительно потоптался на месте.

— Слушай, Михал, — промолвив он наконец, — Скажи честно, не изменишь ты своё решение завтра?

— Говорю же тебе, я два дня думал об этом. И если под влиянием гнева не сделал, то дальше тем более не подумаю. Только не трогайте меня и моего сына.

— Благодарю, Михал! — с чувством сказал Антэк. — Я никогда этого не забуду.

Когда он отошел, Юзик хотел было спросить, в чем дело, что такое видел отец под молотилкой, но тот был так серьезен, что Юзик не решился спросить.

Много дней думал Юзик об этом происшествии и ничего не мог придумать, чтобы понять его. Между Антэком и родителям отношения стали совсем другими. И на Юзика Антэк начал смотреть уже совсем другими глазами. Но от разговоров и встреч с ним уклонялся. От всего этого Антэк казался Юзику еще более таинственным, еще больше интересовала его история с молотилкой. Он даже ходил туда посмотреть, нет ли какой-то особенности, но, конечно, ничего не нашел.

Ни Антэк, ни отец не догадались предупредить Юзика, чтобы он никому не говорил о беседе. Видимо, они считали, что ничего внятного не было сказано, что Юзик не слышал никаких фактов, а если и слышал, то, конечно, не мог понять. Даже и рискованно было предупреждать, ведь тогда парень мог ухватиться за то, на что он теперь, возможно, и вовсе не обратил внимания.

Но надо отдать справедливость Юзику: он нутром почувствовал, что дело какое-то важное и что об этом надо молчать. Поэтому, хотя сам он и ломал голову над этим вопросом, но не вынес на обсуждение даже своим товарищам.

С течением времени Юзик вообще стал забывать обо всей этой истории, так как у него были свои детские дела и интересы.

Когда Юзик пас коров, ему приходилось встречаться с ребятами из села Смоляки, что было возле имения. Но встречи эти большей частью носили военный характер.

Поместье располагался на двух берегах реки. Один берег полностью принадлежал пану; вдоль речки далеко тянулись помещичьи луга, за ними по холмам шла пахотная земля. На другом же берегу, болотистым, обрывистом, было пастбище. Но оно граничило с деревней, из-за этого постоянно были недоразумения. Не было такого дня, чтобы на барское пастбище не сунулись деревенские животные, и долгом панских пастухов было защищать своё пастбище. Для таких парней, как Юзик, это было даже приятным делом. Военные действия, перестрелка с деревенскими ребятами были для них интересной игрой в нудной однообразной пастьбе. Тем более, что победа над врагом всегда была обеспечена. Иногда удавалось взять в плен корову, и тогда подпасок гнал ее в имение с такой торжественностью, словно он возвращался победителем в серьезной большой войне.

После этого в имение приходил бедный, ничтожный крестьянин, подходил к эконому, снимал шапку и целовал руку.

— Сударь, отдай корову!

Пока крестьянин целовал руку, эконом ругался:

— Пся крэв! Бездельники! Почему не стережёте свою скотину? Десять злотых штрафа!

— Сударь! Да откуда же я возьму?

— Тогда два дня отработай!

Крестьянин соглашался. Эконом записывал его и отдавал корову. Держа в одной руке шапку, а другой вцепившись за шею коровы, крестьянин шел через всё поместье и надевал шапку только тогда, когда никого вокруг не бывало видно.

На подпасков, в том числе и на Юзика, это явление никакого впечатления не производило. Что же тут особенного? Так оно всегда бывает и должно быть.

Деревня состояла из сорока дворов и занимала песчаный остров среди болота. С одной стороны, была река, с другой — панское пастбище, а с третьего ее охватывал господский лес. Может с четвертой стороны крестьянская земля тянулась и дальше, но Юзику не доводилась там бывать.

Маленькие кусочки песчаной земле прокормить хозяев не могли, поэтому все крестьяне работали в имении. В дождливую погоду сперва бросались спасать барское сено или рожь, а потом уже брались за свои.

Для пана это был чрезвычайно ценный запас рабочей силы. Не надо было заботиться ни о помещении для них, ни о питании, не надо было платить за те дни, когда работы нет. Если бы пану Загорскому предложили отдать всех этих крестьян в полную собственность, в крепостничество, он, наверное, отказался бы. Ведь нынешнее состояние был для него гораздо лучше.