Повесть о ледовом комиссаре - страница 13

К 9 сентября Шмидт и его товарищи еще раз достигли высоты 5600 метров.

Больше двух недель не было сведений об отрядах Горбунова и Крыленко, ушедших с Танымаса. Шмидт уже решил идти им навстречу, когда они неожиданно появились в лагере.

Группа Крыленко вышла на Ванч и дошла до первых таджикских селений, потом поднялась по Язгулему в неисследованные места, где встретилась с отрядом Горбунова.

В лагере стало многолюдно — население его удвоилось. Продовольствие было припасено и на них, но в обрез. При недостатке носильщиков нельзя было забросить больше. Так вспоминает Шмидт: «разыгралось несколько забавных трагикомических инцидентов. Пришедшие с запада товарищи настойчиво заявили, что баранина и лепешки им надоели и что они требуют сардинок, мармелада, шоколада и т. д. …Наше питание было достаточным по калорийности, но слишком „спартанским“ по качеству: не хватало разнообразия… Исключительное физическое напряжение в горах и жизнь на большой высоте требуют не только количественно достаточного питания, но и большего разнообразия во вкусовых качествах. Об этом следует помнить при организации следующих экспедиций…»

Осталось выполнить последнюю задачу — пройти весь ледник Федченко, известный только в своей верхней части. Вперед вышла авангардная группа в составе Отто Юльевича и двух немецких альпинистов. Пройдя впервые весь ледник, группа при переправе через бурную реку Муксу встретилась с большими трудностями. «Каждый из нас, — записал Отто Юльевич, — не раз был сбит волной, пока удалось переправиться». Добравшись до Алтын-Мазара, авангардная группа выслала лошадей и продовольствие для основной группы.

Подводя краткие итоги экспедиции, Шмидт писал в своем отчете, что было выполнено основное задание по нахождению перевалов Кашал-Аяк и Танымаса, открыты верховья рек Ванч и Язгулем, изучен величайший в мире ледник Федченко, полностью раскрыта и нанесена на карту «неисследованная область», установлены советские альпинистские рекорды.

ТЕТРАДЬ В КЛЕЕНЧАТОЙ ОБЛОЖКЕ

Обыкновенная «общая тетрадь» с сероватой бумагой, разграфленной в одну линейку. Шестьдесят страниц, исписанных мелким наклонным почерком, с выцветшими от времени чернилами.

Записи делались, как видно, второпях, многие слова недописаны. Первая из них датирована 21 июля, последняя — 8 сентября 1929 года. На первой странице в левом углу микроскопическими буквами выведено — «Седов».

Это неопубликованный дневник Отто Юльевича Шмидта, обнаруженный в архиве ученого.

С понятным волнением и огромным интересом перелистывали мы эту тетрадь, которую до нас еще никто не просматривал. Мы вчитывались в давно написанные неразборчивые строки, и перед нами день за днем, этап за этапом предстал первый славный рейс ледокольного парохода «Седов» на далекую Землю Франца-Иосифа.

Шмидт систематически никогда не вел дневников. Его очень деятельной и подвижной натуре было чуждо записывать виденное и сделанное. Да и нужды в этом не было, он обладал такой феноменальной памятью, что мог цитировать наизусть целые страницы из прочитанной книги. Лишь в редких случаях, когда в его жизни происходили необычные события, с кинематографической быстротой следовавшие одно за другим, Шмидт их записывал. Так было во время восхождения на Памир и так было в дни первого похода в Северный Ледовитый океан.

…Предстоящая встреча с Арктикой так увлекала Отто Юльевича, что со дня отплытия «Седова» до его возвращения на материк он подробно заносил в дневник свои впечатления, причем делал это иногда даже дважды в день.

«Хотя географические исследования меня интересовали издавна, но не могу утверждать, что мои мечты концентрировались именно на Арктике. Как бы то ни было, отправляясь на Землю Франца-Иосифа, я, конечно, не знал, что так горячо полюблю Арктику и что мне придется в течение многих лет служить моей Родине на этом изумительном поприще», — вспоминая свою первую экспедицию, писал позднее Отто Юльевич Шмидт.

Он и не думал об Арктике весной 1929 года.

В самом деле, когда и где математики участвовали в арктических экспедициях? Главному редактору Большой Советской Энциклопедии тоже, казалось, нечего было делать в краю ледяного молчания. Но Шмидту-ученому, Шмидту отличному организатору и политическому руководителю, Шмидту — альпинисту, смелому и закаленному спортом человеку нашлось в Арктике дело и по его характеру и по его возможностям.