Повесть о Сашке - страница 13

В середине июля в отдаленную Коломяжская церковь св. Димитрия Солунского зашла худенькая женщина.

– Я бы хотела свечку поставить, но я никогда не была в церкви и не знаю, можно ли это сделать, – спросила она священника.

– Если от чистого сердца, то почему бы и нет. Вы хотите свечку какому-то святому поставить?

– Я даже не знаю, какому святому ставить.

– Вы за здравие желаете или за упокой?

– За здравие хочу.

– А кому?

– Я даже имени его не знаю. Хочу поставить свечку за капитана с красными от недосыпа глазами.

Через несколько минут Марина Сергеевна уже шагала в сторону работы, опаздывать в военное время было категорически нельзя.

На следующий день возвратилась из "командировки" тетя Люся. Исхудавшая, загоревшая и с мозолями на руках. Она категорически отказывалась рассказать Сашке, где была, но девочке удалось подслушать ее разговор с Мариной Сергеевной.

– Неужели так близко от Ленинграда? – удивилась мать.

– Да мы проезжали город Лугу. Там неподалеку.

– Неужели? У нас там неподалеку был лагерь отдыха нашего хлебозавода.

– Вот в тех краях на берегу реки Луги мы и копали траншеи. Военные говорят, что там прорваться немцам будет трудно. Хорошее место для обороны.

– Неужели фашисты и туда дойдут?

– Уже дошли. Я даже в плену успела побывать, правда, совсем недолго.

– Ты что шутишь? Какой плен?

– На обратном пути машин не хватило и мы с подругой направились напрямик через лес. Но тут что-то грохнуло, мы побежали и сбились с пути. И вдруг "Хальт!". Намцы – человек десять. Мы остановились, ни живы, ни мертвы. Немцы, увидев нас начали смеяться и что-то лопотать по-своему. Это были самые страшные минуты в моей жизни. Я отчего-то думала, что нас тут же возьмут и расстреляют. А у меня еще и партийный билет в сумочке. Думаю: "Если найдут, то точно конец".

–Что ж, не нашли?

– Нет, нас спасли.

– Кто спас? Наши солдаты?

– Нет, зеки.

– Ты что сеструха, какие зеки?

– Заключенные. Они из Пскова пробирались к нашим. Зеки саперными лопатками порубили всех немцев.

– Лопатками?

– Ну да. Немец мою сумку, где партбилет лежал, тянет к себе и вдруг хрясь! У него во лбу торчит саперная лопатка. Рядом падает другой. Так без единого выстрела все за десять секунд и закончилось.

– Так просто?

– Не совсем. До сих пор перед глазами двое в траве. Молоденький зек с лопаткой в руках. Мальчишка совсем. А другой это немец ударивший его ножом. Лежа в обнимку. Оба убитые. Смертельные объятья. Так мы и оставили их вдвоем лежать.

– Так вы оказались одни среди зеков?

– Нет, там и их конвоиры были. Они все вместе на немцев напали, пока те отвлеклись нас обыскивая. Кое-как добрались с ними до Луги, а оттуда уже в Ленинград.

Тут Сашка прекратила притворяться спящей и спросила:

– А зеков теперь домой отпустят?

– Между прочим, подслушивать нехорошо, – назидательно сказала мама.

– Но ведь они же герои. Спасли тетю с подругой. Их надо отпустить, а может быть и наградить, – не унималась Сашка.

– Не знаю, племяшка, ничего-то я теперь не знаю.

Вечером к ним в гости пришел Василий Анатольевич.

– Как я рад, что вы уже приехали. А я вот записался в дивизию народного ополчения, – сказал он тете Люсе.

"В вашем-то возрасте, тоже рветесь воевать", – чуть не сорвалось у той в ответ.

– Завтра нас отправляют в район Луги, – продолжил Василий Анатольевич.

– Знакомые места.

– Вы там отдыхали?

– Можно сказать и так.

Чай они пили молча.

Три недели от Василия Анатольевича не было никаких вестей. Лишь Совинформбюро сообщало об ожесточенных боях в районе реки Луга. Наконец раненый красноармеец передал Люсе записку. В ней больше всего Сашке запомнились такие слова:

"За три недели боев немцы продвинулись на расстояние, которое раньше проходили за час. Гитлер приказал снести Ленинград с лица Земли. Не выйдет. Родной город мы отстоим". Писал Василий Анатольевич.

Глава 8

– Выдачу хлеба по пайку со второго сентября сокращают, – сказала Марина Сергеевна, собираясь утром на работу.

– И сколько теперь будет? – поинтересовалась тетя Люся.

– Завтра – рабочим и инженерно-техническим работникам – будут выдавать по 600 граммов, служащим – по 400 граммов, детям и иждивенцам – по 300 граммов.