Повесть о светлом мальчике - страница 11

Я решил поймать овода или муху. Вскоре прилетел, назойливо пища, комар, сел на мою ногу и присосался. Я прикрыл комара ладонью, взял пальцами за туловище и посадил осторожно на сетку; он испуганно завозился, пытаясь взлететь.

Хищник выскочил, набросился на комара — и комариные крылышки полетели. Я с силой ударил прутом по этому противному обжоре, сетка с треском порвалась, паук и комар исчезли куда-то.

«Так тебе и надо, скверный, жадный черт! — Успокоенный победой, я побрел дальше. — А может, это животное полезное? Ведь он поедает комаров и оводов, которые кусают наш скот?»

Я спросил об этом бабушку.

— Оммани!.. Всегда ты пристаешь ко всякой нечисти! Горе с тобой! Ну зачем тебе понадобилось кормить паука?

— А кто ему связал такую сетку?

— Кто ж ему свяжет сетку, кроме него самого! Это паучьи силки.

— Вот бы мне научиться делать такие для сусликов!

— Не связывайся ты со всякой пакостью. Это, наверное, был тарантул, он даже змеи ядовитее. Укусит — умрешь!

Бабушка рассказала, как однажды к нашей юрте приполз тарантул; дедушка убил его и закопал в свежий коровий помет. А после встал в него босыми ногами.

— Ой, как страшно! Зачем?

— Говорят, навоз втягивает в себя яд тарантула. И тогда это хорошее лекарство для тех, у кого суставы болят… Если тебе, сынок, еще где-нибудь встретится такой большой паук, лучше не трогай его, а убеги подальше.

Зима близилась к концу. Зимовье наше стояло на Оскус-Даге, соседей по зимовке было много. Прошел слух, что снова началась эпидемия оспы и что из России приехали доктора и делают тувинцам прививки. Однажды я услышал разговор соседа с отцом:

— Всем оспу прививают — может, и мы поедем?

— Если хочешь породниться с русским, подставляй любое место, — засмеялся отец.

— Серьезно хочу! О, а как он прививает — так, будто занозу из пальца вытащил — и не углядишь! Я сам видел. Ведь вон как пожар вспыхнула глазная болезнь, а встретилась с Длинным доктором Узун-Эмчи — и вся эпидемия потухла. А ведь сколько народу могло слепыми остаться!

Отец сказал:

— Я знаю, что даже самый большой лама ездил к нему за лекарствами. Значит, Узун-Эмчи действительно знающий человек.

— Вот видишь! — обрадовался сосед. — А еще у него такая помощница… с золотой косой…

— Нет, брат, — упрямился отец, — у меня свои секреты есть.

Тут неожиданно вмешалась мать:

— Ждать, пока заболеем, что ли? Надо везти детей и делать прививки.

— О, даже моя жена теперь захотела этого! А сколько я тебя уговаривал съездить к Узун-Эмчи? — обрадовался отец. — Люди не врут, когда говорят, что он могучий врач. Посмотрит он тебя, и будет все ясно.

— Ой, я не пойду к нему! Я про детей только, — замахала руками мама. — Говорят, он догола раздевает!.. Если бы еще врач-женщина была, я бы, конечно, сходила к ней со своими болезнями… Может, помогло бы…

Решили везти нас к врачу, и я помчался сообщить об этом ребятишкам аала. Всем нам давно не терпелось увидеть, какие же они, эти русские. Рассказывали у нас про них совершенно необыкновенные вещи.

«Русский чашки чаю даром не подаст».

«Русский есть не может утром, если он не поработал, это у них обязательно: прежде чем поел — поработать».

«Говорят, они расходятся с женами, если те себе пропитание не могут заработать».

«А женщины их сильно любят плакать: радуются — плачут, обижаются — тоже плачут».

А еще мне хотелось поскорее увидеть их, потому что меня тоже часто называли русским, говорили, что этот мальчик совсем как русский, даже под солнцем как золото блестит. Мальчишки, когда хотели меня обидеть, дразнили:

— Что с него взять, он же русский!

Мои светлые волосы не раз доставляли мне горе, не раз маме приходилось утешать меня:

— Ну что эти глупые мальчишки дразнят моего сына русским, у него же голова, точно бархат, черная. — Иногда она говорила: — А ты не обижайся на них, ведь русские хорошие люди. Они чистые, нарядные, едят сахар да пироги! Разве это плохо?.. А дома как они строят!

После я научился с маминых слов отвечать мальчишкам и расхваливать свои «русские» достоинства. И даже почти верил, что я такой и есть. А еще я представлял, что все русские богатые, нарядные, — это тоже увеличивало мое нетерпеливое желание увидеть их.