Повесть о Тобольском воеводстве - страница 6

Три пленника недолго оставались в Тобольске. «Лета 7097 сентября в 10 день посла воевода Данила Чулков Сейдяка, Султана и Карачу к государю в Москве». Федор Иоанович радовался как ребенок этим трем пленникам, но он не знал еще, что с ними делать, — казнить или миловать, — и предоставил решить этот вопрос тому человеку, который фактически вершил дела государевы. Дородный и разумный шурин и правитель, слуга и конюший боярин, дворовый воевода и содержатель великих государств — царств казанского и астраханского — Борис Федорович Годунов, вот кто встретил в Москве трех пленников тобольских. Годунов торжественно принял пленников, милостиво беседовал с ними о делах сибирских, утешил и сказал царю, как поступить с ними должно. «И повеле их государь крестити и указал им корм и вотчины на прожив».

Земли, которые были пожалованы пленникам здесь, в России, оказались не хуже сибирских. Они обеспечили всем трем безбедное существование. Потомки их благополучно жили в Москве. «Есть же род тот и днесь», — отметил через сто лет историк Сибири Ремезов. Так владетели старой Сибири превратились в зажиточных москвичей. А тем временем Данила Чулков с товарищами продолжали свою нелегкую работу по укреплению нового города Тобольска, города, выстроенного из ладийного судового леса.

Разнообразна судьба флотилий, построенных из русского доброго леса. Английская флотилия, построенная из этого леса, разбила в 1588 году непобедимую Армаду испанского короля Филиппа, положив конец могуществу Испании в Атлантическом океане. А маленькая русская флотилия Чулкова перестала существовать, дойдя до тобольского устья. Нехитрые речные ладьи пошли на постройку изб, церкви и тына тобольских. Но можно поспорить о том, судьба которой флотилии наиболее значительна и славна. Выстроенный из ладийного теса городок Тобольск стал стольным городом Сибири. И кто как не храбрые жители этого нового русского города сумели утвердить мощь России во всей северной Азии, сумели в течение полстолетия присоединить к России огромные пространства от берегов Ледовитого океана до берегов Амура, от Чукотского полуострова до туркестанских пустынь.

Старики, участвовавшие в постройке Тобольска, дожили до того времени, когда их внуки вышли на берега Великого или Тихого океана.

Письменный голова Данила Чулков едва ли мечтал о таком славном будущем этого маленького города. Он тогда знал наверняка лишь одно: покончено с Искером, покончено с так называемым царством сибирским. И покончено по-божески, без тяжелых потерь, без кровопролития. Хан с султаном и мурза обласканы в Москве боярами. Простой народ татарский, отставая от Кучума и его сыновей, возвращается мало-помалу в свои деревни. Сохранены многие сотни человеческих жизней — русских и татарских. И как сохранены? Силою слова! Данила Чулков, грамотей, письменный голова, знал силу и мощь этого магического оружия, имя которому — слово. Он хорошо помнил слова евангелиста о том, что некогда «бог бе слово и слово бе бог». И не раз повторял это Данила Чулков храбрым своим товарищам, тоболянам. Поистине, он действовал не как заурядный воевода, но как передовой политик своего времени, этот письменный голова, ставленник шурина царского, мудрого боярина Годунова.

II

ВРАТА АЗИИ

Но вскоре узнали еще об одном браке. Сестра «татарина» Ирина стала женою царевича Федора.

Так Годунов еще более приблизился ко двору. И в последние годы жизни Иоана Грозного боярин Борис Федорович Годунов стал значить больше, чем вся вместе взятая княжеская аристократия. Все только дивились, сколь муж сей чуден и сладкоречив.

После смерти Иоана бояре попытались отдалить Годуновых от молодого царя. Строили козни против Ирины, что, мол, не подарит она царя потомством, что надо Федору разводиться с Ириной, а ей уходить в монастырь. Но брат царицы не дремал. Нашлась у него на всех врагов управа. Бояре проиграли. Остались на своем месте и Ирина и Борис. За Бориса стояла мощная общественная сила — дворянство… Немало знатных бояр отправилось в тюрьму, в опалу, в ссылку. И вскоре Борис Годунов занял должное место — первое после царя. Англичане, наблюдавшие эту борьбу за власть, определили новое положение Годунова коротко и ясно: лорд-протектор русского государства.