Повесть об Остролистном холме - страница 9

— Да, пожалуй, нечем, — пробормотала Димити.

— Итак, — леди Лонгфорд поднялась, — полагаю, нам пора возвращаться. Всего хорошего, мисс Вудкок. Доктор Гейнуэлл нанесет визит вашему брату.

— Я передам ему, — сказала Димити без всякого энтузиазма и проводила гостей.

3

Кэролайн Лонгфорд начинает новый дневник

Июльское солнце перевалило за полдень. Из окна своей спальни на третьем этаже Кэролайн Лонгфорд видела, как мистер Бивер подогнал фаэтон к парадному входу Тидмарш-Мэнора, как ее бабушка и мисс Мартин спустились по ступенькам, сели в экипаж и раскрыли свои черные зонтики, заслоняясь от жарких лучей, и как фаэтон скрылся с глаз. Не теряя ни минуты, Кэролайн отошла от окна, вытащила из-под матраца чистую конторскую книгу и карандаш, сбежала вниз по черной лестнице в сад и вышла через заднюю калитку. Длинная каштановая коса приплясывала за спиной девочки. Произошел редчайший случай, когда обе надзирательницы — так их про себя назвала Кэролайн — покинули свой пост, и пленница не желала терять даром ни минуты драгоценной свободы.

Правда, времени, когда она была предоставлена самой себе, у Кэролайн и так было в избытке. Мисс Мартин нередко засыпала у камина, когда, как предполагалось, у них шли утренние занятия, и девочка могла читать и рисовать все, что пожелает. После полудня ее отсылали в сад с Дадли, хозяйским спаниелем, а мисс Мартин и леди Лонгфорд наслаждались чтением или позволяли себе вздремнуть. За чаем на Кэролайн возлагалась обязанность наполнять чашки, ибо ее светлость (запрещавшая ребенку называть ее бабушкой, каковой на самом деле являлась), по-видимому, полагала, что эта процедура способствует превращению девочки в истинную леди — устрашающая перспектива, которую Кэролайн отказывалась принять даже (или особенно) в своем воображении. После чая ее отсылали наверх — читать до ужина, который приносила ей в комнату миссис Бивер. После ужина и до команды отправляться в постель Кэролайн сидела у камина и делала записи в дневнике, изящной книжице в кожаном переплете, которую подарил ей отец.

Однако этому занятию был положен конец несколько дней назад, когда мисс Мартин обнаружила дневник, открыла его и стала читать.

— Не трогайте! — с жаром вскричала Кэролайн, вскочив со стула и попытавшись вырвать книгу из рук мисс Мартин. — Там мои личные записи, вы не имеете права!

— Я имею все права, — сказала мисс Мартин со своим якобы французским акцентом и подняла дневник над головой, чтобы девочка не могла до него дотянуться. — Леди Лонгфорд поручила вас моим заботам, юная барышня, и я не позволю вам утаивать от меня что бы то ни было. В мои намерения входит выяснить, о чем вы здесь пишете. — Темные глаза мисс Мартин полнились злорадным торжеством. — Впрочем, если вы пожелаете, мы можем передать эту книжку ее светлости, дабы она сама смогла узнать все ваши постыдные секреты и убедиться, какая неблагодарная девица живет в ее доме.

Кэролайн опустила руки и сделала вид, что уступает. Но в тот момент, когда мисс Мартин чуть-чуть ослабила бдительность и стала листать дневник, девочка схватила книгу и сунула ее в камин, в самое жаркое место, где языки пламени были особенно яркими.

— Ах ты дикарка! — возопила мисс Мартин, хватаясь за кочергу, чтобы вытащить книгу из огня.

Но было поздно. Страницы дневника обуглились, съежились и распались на черные хлопья, которые вылетели в каминную трубу, навсегда лишив побелевшую от ярости гувернантку возможности прочитать следующую запись: «Мисс Мартин такая же француженка, как я, ну а я-то совсем не француженка. А бабушка Лонгфорд — просто старая дура, раз верит жестокой подлюке, которая только притворяется, что ее любит».

Это была сущая правда. Хотя под взглядом хозяйки дома мисс Мартин казалась кроткой и смиренной, что называется, тише воды ниже травы, стоило только леди Лонгфорд повернуться к ней спиной, как все круто менялось. Кэролайн замечала презрительно поджатые губы и злобный блеск в глазах своей наставницы, и девочке становилось понятно, что на самом деле для мисс Мартин имеют значение только ее собственные интересы.