Повести (сборник) - страница 8

Василию Рябоволу было лет шесть, когда на пустыре, в заросшей травой яме, может быть ещё воронке от бомбы, нашли мину. Заржавленная снаружи, с погнутыми хвостовыми крылышками, она казалась совсем мирной, но когда Колька Штыменко на правах старшего – ему тогда было лет десять – начал стучать по ней, мина рванула. Кольке оторвало руку и пробило грудь, и он умер на месте, а Василию осколок раздробил голень правой ноги. Другой осколок, поменьше, располосовал щеку. От смерти спас Василия камень, за каким Колька возился с этой страшной игрушкой. Кость ноги срослась, сделав ногу короче и вывернутой внутрь, а шрам на щеке стянул кожу и приподнял угол рта, словно Васька Рябовол чему-то ухмылялся. В общем, отделался Васька легко, а многих ребят в те годы поубивало разбросанными где попало боеприпасами всех видов. А теперь Василию Рябоволу вот-вот шестьдесят, из них сорок с лишком на работе. И как бы ни была трудна работа, самым тяжким было для Василия, когда не мог он работать из-за болезни. Не часто, но простужался, грипповал, а голова побаливала постоянно, от контузии взрывом в детстве. Иногда боль как фон, и к тому Василий привык, а иногда – хоть плачь. Тогда – пару-другую глотков домашнего вина. Легчает. А может, только кажется. Нет, наверное, легчает, сосуды, говорят, расширяются. Потому бутылочку с собой на работу берёт. Знает об этом бригада, конечно, а что делать…

– Геннадий, я в контору. Николаю передай, и сам посматривай.

– Василь Артёмыч, всё будет в ажуре. Иди, делай свои дела руководящие…

Смеётся в глаза, стервец, а что ему скажешь? Этот Геннадий – птица перелётная, да ещё и морская, как он сам себя называет. Из моряков. Чем-то проштрафился, пережидает время. С семьёй у него что-то не заладилось. На работу часто приходит прямо с гулек. По бабам шастает, факт. Он, Василий, и сам по молодости этому занятию немало сил и времени отдал. Да-а… А как женился на Лене, как отрезал. Ша! Хотя один случай был. Был, как говорится, грех. На своей работе, на стройке, Лена подорвалась, Василий тогда ещё не старый был, жалел её и маялся.

– Сходи, Вася, к друзьям, проветрись. Не сиди тут, как в воду опущенный. Пивка попей. Сашку с собой не бери, – Лена улыбалась, глядя на отчего-то смутившегося Василия. В одну из суббот он так и сделал. Прошёлся по центру, остановился у новой пивной, разглядывая яркую рекламу и этикетки на бутылках. Оглянувшись, увидел Людку, ту самую Людку, с какой в давние времена познакомился на танцплощадке в парке. Тогда крутая «шестимесячная» завивка светлых от перекиси волос, серые глаза навыкат и презрительная улыбка полных ярких губ сразили Василия, что называется, наповал. В зажигательном танце «Рио-Рита» высокая грудь Людки ритмично толкала Василия, и это решило дело. Людку не смутила рваная щека Василия, и она не отказалась от стакана «Волжского» в рюмочной. Людка жила у тётки в коммуналке, Василий – в общаге, но была благодатная южная осень; на склонах, спускающихся к морю, по балкам, заросшим кустарником, имелось много уютных уголков. У них был свой, куда его Людка привела в первый же вечер. Ложбинка, с трёх сторон окружённая плотным кустарником. Что ещё надо!

Встречался Василий с Людкой по выходным, в рабочие дни Людка предложила не встречаться, потому что, как пояснила, допоздна работала в какой-то столовой посудницей. Да и Василий, намахавшись на стройке, предпочитал рано завалиться спать. «А не жениться ли мне на ней?» – думал иногда Василий после очередной «кустотерапии». Людку он находил красивой, но ещё больше был в восторге от того, как она стонала и дрожала в его объятиях. «Были у неё, конечно, парни до меня, это факт, ну и что? И я не святой…»

– Смотри, Васька, как бы тебя лупоглазая Людка не «наградила».

Семён, крупный спокойный парень, с каким Василий делил комнату в общежитии, сказал это, когда прошло недели две с тех пор, как Василий познакомился с Людкой.

– Чего это? – возмутился Василий.

– А того. У неё таких, как ты, хватает.

«Врёшь!» – хотел крикнуть Василий, но Семён смотрел на него спокойно, не злорадствуя.