Повести - страница 15

Там же, в архиве, служила одна бледная, малокровная девица, ничем не привлекательная, так, ничего особенного. Только глаза у нее были сияющие, зелено-голубые, и она всегда так пристально смотрела на людей, словно ждала спасенья от чего-то.

Все любили ее за внимательное отношение, за желание всегда пойти навстречу, помочь людям, за ее мягкий и ласковый характер, а больше всего, по-видимому, за то, что без нее было не обойтись — она постоянно разыскивала кому-нибудь тот или иной протокол, приложения, примечания, которые были упущены или потеряны. В архиве она поддерживала образцовый порядок, скрупулезно вела записи о затребованных документах, без расписки не выдавала ни одной бумажки. Никому.

За исключением Нейтека.

Все знали, что время от времени он заходит к ней, прислоняется к шаткой конторке и ведет долгие, какие умеет только он, бесконечные, разговоры. Это, по-видимому, ей нравилось, по крайней мере она охотно слушала его и искренне вместе с ним смеялась.

Никто не предполагал, да и не мог предположить, что между ними возникнут близкие отношения, что она к нему неравнодушна, но она вдруг при всех начала им восхищаться, сама искала с ним встречи.

Он ходил к ней до тех пор, пока все это не кончилось попыткой самоубийства. Она будто бы проглотила несколько пачек снотворного и в тяжелом состоянии была отправлена в больницу. В архив она больше не вернулась.

В списке выданных документов не хватало около двенадцати бумаг, большей частью с грифом «секретно», которые она, очевидно, выдала Нейтеку — все были твердо уверены, что именно ему, — и без расписки, под честное слово.

Он, видно, куда-то их засунул и потерял, ведь ни для кого не секрет, что он лентяй, работает медленно, ничем себя не обременяет, ни над чем не ломает голову…

А девушка, может быть, из-за несчастной любви, а может, из-за пропавших документов или из-за всего этого вместе чуть не лишила себя жизни.

В какой мере Нейтек был за это в ответе, какова была его вина, одному богу известно… Все осталось по-прежнему, словно этого происшествия и не было, словно ничего не случилось. Нейтек при любых обстоятельствах умел сохранить хорошее настроение. Как и раньше, он улыбался людям, прикидывался милым, задушевным человеком, со всеми был в добрых отношениях.

Об этой истории знали все, но никто не придавал ей большого значения, ведь у каждого есть на совести какой-нибудь грешок, какое же мы имеем право упрекать других.

Бендл давно уже чувствовал, что их разделяет что-то невысказанное, оно и настораживает и восстанавливает его против Нейтека. Когда бы они ни встретились, в нем просыпалось непонятное внутреннее беспокойство, сперва едва заметное, трудно объяснимое, может быть, и ни на чем не основанное, но постепенно выраставшее до непомерных размеров.

Напрасно Бендл старался вспомнить, когда и при каких обстоятельствах возникла между ними эта натянутость, случалось ли им поссориться или сказать друг другу обидное слово. Но ничего такого не приходило на память.

За все время знакомства — а знакомы они были немало лет — ничего заслуживающего внимания, ничего особенного не произошло.

Ведь сразу, при первой же встрече — он уже и не помнил, когда и где это было, — Нейтек и его покорил своей учтивой, деликатной манерой вести себя, умением слушать и понимать собеседника. Все его ценили, восхищались им, с удовольствием проводили с ним время. И когда Нейтек говорил, все молчали, никто не отваживался помешать, перебить его.

Отношение к нему окружающих имело, по-видимому, влияние и на Бендла, и первое время он тоже подпал под его обаяние и восхищался им.

Бендлу вспомнилось, как в те годы, когда они еще только познакомились, Нейтек с увлечением рассказывал невероятные истории, в которых он сам обычно играл главную, по меньшей мере героическую роль, в то время как остальные выглядели недоучками, подхалимами, тупицами. Особенно он любил рассказывать явно неправдоподобную историю о том, как однажды в сочельник спас жизнь своему приятелю, когда они решили сократить путь и пройти через железнодорожный туннель, но в середине туннеля их настиг поезд — они-то думали, что он уже давно прошел. Туннель был якобы узким, рядом с колеей тянулась только тропинка и канавка с водой, и когда поезд приблизился, у приятеля от шума и рева гудка сдали нервы, он вдруг в панике побежал по колее, спотыкаясь о шпалы и щебень, — а огни паровоза уже освещали ему спину. Нейтек бросился вдогонку, схватил его за руку, и они плюхнулись в воду, в канавку, а в этот момент с оглушительным грохотом над ними промчался поезд.